Ты садилась в отдаленье,

      Словно Нину ураган

      Бросил вдаль своим порывом

      И возвысил ей приливом

      Юных персей океан,

      И на этом океане

      В пене млечной белизны

      Через дымку, как в тумане,

      Колыхались две волны, –

      И, следя их колыханье

      И ловя твое дыханье,

      Головой к тебе склонясь,

      То угрюм, то бурно весел,

      Я стоял у этих кресел,

      Где, легко облокотись,

      Ты покоилась так нежно,

      Отмахнув кудрей извив

      И мизинца сгиб небрежно

      К алым губкам приложив,

      И с дрожащей, страстной речью

      К твоему клонясь заплечью, –

      Между слов, – прошу! молю! –

      Весь проникнут обаяньем,

      Перерывистым дыханьем

      Я вышептывал: люблю;

      Ты внимала мне приветно,

      А шалун главы твоей –

      Резвый локон – незаметно

      По щеке скользил моей.

      Помнишь, где-то раз, мечтами

      Невоздержными влеком,

      Я осмелился тайком

      Между жадными перстами

      Сжать твой пальчик с перстеньком

      И почувствовал мгновенно,

      Как руки твоей огонь

      Вскользь, незримо, сокровенно

      Весь упал мне на ладонь,

      Словно сказано: страдалец!

      Робко ловишь ты слегка

      Мой один лишь бедный палец, –

      На! вот вся моя рука!

      Боже! Жизнь готов отдать я,

      Только б был возобновлен

      Этот миг рукопожатья, –

      Сотни жизней стоит он.

      Помнишь, Нина, в миг разлуки,

      Наши, от людей вдали.

      Словно сросшиеся руки

      Разорваться не могли?

      Помнишь, раз, в уединенье –

      Незабвенное мгновенье! –

      Я к ногам твоим упал,

      И потом в своем пылу я

      Что-то вроде поцелуя

      С жарких уст твоих сорвал?

      Буря и тишь