Всем штормам назло. В. А. Врубель
Читать онлайн книгу.
за начальника поста мичман Григорий Данилович Разградский не стали его уговаривать отдохнуть и набраться сил, хорошо понимая желание штурмана скорее увидеть жену и детей. 31 декабря Орлов выехал в Петровское. Свою семью он не видел полгода. Офицеры не решились отпустить его одного, и Разградский поехал вместе с ним. Они доехали до Петровского 10 января 1854 года. Разградский передал Невельскому письмо от Петрова. Тот докладывал: «Бог спас меня и Д.И. Орлова от голодной смерти. Когда я его встретил, он уже ехал месяц, а у меня провизии и корма оставалось самое большее на семь дней. Я его встретил в ужасном положении с последним куском сухаря, который он сосал третий день. Собаки его два дня сряду от голода не шли с места. Я чувствую себя, как будто весь избит. Отдохнут собаки, дня через два, отправлюсь к Вам…»
Незадолго до возвращения Орлова в Петровское гиляк передал Невельскому отчаянное письмо Бошняка с просьбой о помощи, написанное 27 ноября. Это письмо передавалось от селения к селению по цепочке. Но только возвращение штурмана заставило Невельского действовать. Рассказ и внешний вид Орлова потрясли людей. Начальник Амурской экспедиции приказал Разградскому и Петрову собрать обоз с продовольствием, медикаментами, уксусом и водкой для доставки в Константиновский пост. Продовольствия было кот наплакал, поэтому офицеры купили у гиляков четырёх оленей. Но никто из местных жителей не соглашался вести их в Императорскую гавань. На перевалах лежал глубокий снег, и люди не хотели рисковать.
Тогда повели обоз Разградский и два казака. Он дошёл до устья реки Хунгари, и там Разградский уломал-таки несколько местных жителей доставить в Императорскую гавань нарты с продуктами. Вместе с ними он прошёл свыше четырехсот вёрст к верховьям реки Мули. До Константиновского поста оставалось ещё двести вёрст. Непонятно, почему, когда оставалось практически всего ничего до цели, Разградский поручил казакам и каюрам продолжить путь в Константиновский пост, а сам 1 февраля повернул обратно в Мариинское. Единственно возможное объяснение – он не нашёл в себе сил увидеть то, чего с ужасом ожидал.
Узнав об этом, Орлов, ещё окончательно не оправившись после своей трагической одиссеи, невзирая на протесты и мольбы жены, вновь направился в Императорскую гавань. С собой он взял проверенного товарища, казака Белохвостого, у которого тоже душа болела об оставленных товарищах. Погрузив на нарты последние крохи продовольствия для Константиновского, они пустились в путь. Орлов появился в Императорской гавани почти одновременно с каюрами и казаками Разградского.
Возвращение Орлова вселило надежду умиравшим людям. Но даже он, не раз заглядывавший смерти в глаза, содрогнулся, увидев состояние зимовщиков.
Командир «Николая», Мартин Фёдорович Клинковстрем, был вольнонаёмным штурманом. В рапорте правлению Российско-американской компании, меньше всего думая о субординации, он резал правду-матку: «…почти все, не исключая офицеров и штурманов, страдали