Эмансипе. В. А. Еремин
Читать онлайн книгу.
Он возбужден переменой в жизни.
Михаил. Я знал, что ты увлечешься ею. И я рад за тебя.
Розанов. А мне страшно. Ей нельзя верить. Мне кажется, она сама себе не верит. Она какая-то больная. Но я не могу отказаться. В какой-то момент я понял: если бы она предложила мне совершить покушение на императора, я бы не отшатнулся в ужасе, не бросился бы прочь. Я бы ее выслушал. Какой же у нее стиль!
Михаил. Что ты называешь стилем?
Розанов. Лицо, голос, жесты, позы во всех сочетаниях и в комплексе. Она завораживает. Она соглашается жить со мной «так», но ты знаешь наш мальчишеский героизм, я потребовал венчания. Хотя вижу: ее стиль – для гостиных, лекций, вообще для суеты; и никакой способности к семейной жизни. Хочу семью, освященную в церкви. Хочу детей. Она может родить красивых, умных детей. Но она против категорически. Хотя… я пока тоже против. Будут говорить, что я женился на деньгах. Она – дочь купца, а я – сирота почти нищенская.
Михаил. Тебя никогда точно не поймешь. Не понимаю, зачем тебе венчание при ее отношении к религии? Она ж безбожница. И она просто боится иметь детей. В ее возрасте умирают при родах.
Михаил играет что-то бравурное, как бы заглушая какую-то свою печаль.
Розанов. Не понимаю. И мне теперь не будет покоя, пока не пойму. Решительно не понимаю, как мог отказаться от нее Достоевский.
Михаил. А я не понимаю, что ее привлекло в Достоевском. Про таких, как он, в народе говорят – шибздик. Бороденка, бородавка на щеке. Папиросы не выпускает изо рта, прикуривает одну от другой. Так о нем говорят.
Розанов. Совсем как я. Частое курение – это нервное.
Михаил. А его падучая? Как можно полюбить эпилептика?
Розанов. Из жалости можно и эпилептика полюбить, если он – талант. А талант – это душа.
Михаил. Душа у Достоевского?! (Саркастически усмехается.) Согласен, русская женщина может влюбиться в талант. Еще как может! Она одна в этом мире и может. Но душа у него темная, Василий, преступная даже.
Розанов. У него только чувство преступности. Он хотел, но не мог. За него совершали его герои. Если я пойму, зачем ей был Достоевский, то станет ясно, зачем ей я. Что она нашла во мне? Как мне вести себя с ней?
Михаил. Василий, ты всерьез влюбляешься в эту старуху! Опомнись! Это невозможно.
Розанов. Поздно, у меня уже горячка. А ты лукавишь, брат. Сам-то какими глазами смотришь на нее.
Михаил. Ну нравится она мне, не скрою. Историческая женщина. Любуюсь ею, как экспонатом.
Розанов. А она, думаешь, не видит это, не чувствует?
Михаил. Вася, Бог с тобой! Ты ревнуешь? Прекрати. Это невозможно.
Розанов. Миша! Это как раз возможно, потому что ты красив, как бог Дионис. (После паузы.) В мужчине должно быть что-то оправдывающее его недостатки. То, за что можно простить все дурное, даже невзрачную внешность. Оправдание это у Достоевского было. Он был ее первым мужчиной, с которым у девушки, отдавшейся ему, образуется особая связь. А я у нее не первый. И я не вижу в себе никаких оправданий. Если меня не за что любить, если меня нечем оправдать, то зачем я ей? Что она задумала?
Михаил. Боже милостивый! Да все просто. Ты много моложе, и ты – талант.