Приди в мои сны. Татьяна Корсакова
Читать онлайн книгу.
это слышал? Сколько раз верил, что ничего не изменить, не исправить? Он уже и со счету сбился.
– Посмотри на меня, Федя. Посмотри. – В голосе Евдокии – горечь вины пополам с мольбой и надеждой. – Ты только глаза открой…
Глаза… Одного глаза у него нет. Да и самого Федора, урожденного графа Шумилина, государственного преступника, беглого каторжника, больше нет. А кто есть? Какое у него нынче имя? Как его теперь станет называть Айви?
Айви! С именем этим к нему вдруг разом вернулось все: и надежда, и силы, и желание жить дальше.
– Где Айви, тетушка?
И глаз он открыл, но тут же зажмурился от нестерпимо яркого света звезд. Звезды лежали на черном бархате ночного неба, драгоценным ожерельем обрамляли ущербный, почти истаявший уже серп луны. Ущербный… А ведь всего-то мгновение назад луна была полной, громкой, требовательной. Луна шептала, и он, Федор, шел вперед, повинуясь этому шепоту. Хотел убивать. Сам хотел умереть. Безумец! Вот только безумец ли?
Пальцы грызла злая, дергающаяся боль, но Федор сумел дотянуться до обожженного запястья, а нащупал холодную гладь браслета. Кайсы обещал принести оберег. Принес и даже надел прямо на обожженную, кровоточащую плоть, и теперь браслет, кажется, окончательно стал его, Федора, частью.
– Все хорошо, – шептала Евдокия, – теперь все у нас будет хорошо.
Ему хотелось верить, но что-то не давало сдаться в плен ласковым обещаниям. А беспощадный колючий свет звезд прорывался даже сквозь сомкнутые веки, и Федор открыл глаза и не позволил себе их закрыть.
Он лежал у самого берега Стражевого озера, почти полностью погруженный в холодную воду, мокрый, дрожащий, не чувствующий ничего, кроме усталости и боли. Кайсы с Евдокией тоже были насквозь мокрые, по их измученным лицам стекали капли то ли слез, то ли пота, то ли и вовсе озерной воды. А его спасители смотрели на него сверху вниз. Кайсы чуть удивленно, словно не чаял, что Федор вырвется из плена Желтоглазого и собственного безумия. А Евдокия… Во взгляде Евдокии было много чего: и безмерное облегчение, и боль, и жалость, и что-то неуловимое. Вот этого неуловимого Федор боялся больше всего. И Айви не было…
– Где моя жена? – Он попытался сесть, упершись ладонями в черную гальку озерного дна, и тут же взвыл от боли в обожженных руках и простреленной груди. Евдокия в него стреляла, а теперь… что она пытается сделать с ним теперь? Спасти? Обмануть?
Кому верить, если от самого близкого, самого родного можно получить пулю в грудь, если любимая женщина не спешит к нему на встречу?.. Кому?! И нужно ли вообще верить?
– Лежи, Федя! – Тон Евдокии снова сделался жестким, как когда-то давным-давно. – Сейчас отпустит, ты только потерпи. И вот, выпей. – Она поднесла к его губам флягу, свободной рукой сжала голову так, что не вырваться, не высвободиться, велела: – Пей! Не заставляй меня силой вливать.
Он выпил. Не было у него сил бороться с этой непостижимой женщиной. Сил не оставалось даже на то, чтобы дышать. Каждый вдох отдавался болью и клекотом в груди, вырывался кашлем.
– Где