Вечер сбежал беззвучно, безропотно,

      Месяц по звездам судьбу ворожил,

      А некто невидимый ласковым шепотом

      О странных вещах со мной говорил.

      Он обещал от невзгод избавленье,

      И призывал всё сначала начать.

      Я же нуждался только в прощенье,

      И тихо спросил: К чему мне опять?

      Голос затих, пораженный смятеньем —

      Так мало просил от меня он взамен:

      Новая жизнь! Он сулил возрожденье!

      А я сомневался и думал: Зачем?

      Сожаления топью бездонною

      Тянут вниз, сулят отречение,

      А победу, как миф иллюзорную,

      Превращают в твое поражение.

      За забором высоким не спрятаться,

      Молитвою не откреститься,

      Слабость не может раскаяться,

      Зато она может глумиться.

      Бегством в полон одиночества

      Не обрести искупления.

      Лживы бывают пророчества,

      Правдивы – лишь откровения.

      Я искал этот путь по преданиям,

      Среди литургий и грехов,

      По книгам и предсказаниям,

      По строкам забытых стихов.

      Поклонившись старинному посоху,

      Помедлив чуть-чуть на краю,

      Я пошел по воде аки посуху —

      По плененному стужей ручью.

      Затрещал он с обидой, с упреками:

      «Где ты был, пока я замерзал?

      Шел сюда ты чужими дорогами,

      Вот поэтому и опоздал».

      С матом яростным, разухабистым,

      Под дождем мы пируем градистым.

      Но безрадостна песня застольная —

      В веригах душа – подневольная.

      У друг друга не просим прощения

      За злобу и унижения:

      Тесного стойла пленники —

      И лошади, и наездники.

      Дороги нет и страшно обернуться,

      Лишь запах гари, звуки тишины:

      Бездомный странник – некуда вернуться,

      Да и мосты давно уж сожжены.

      Он опустился молча на колени

      И будто бы молитву зашептал,

      Но не молился он – считал потери,

      И тщетно оправдания искал.