– Ах, Басханбек, – прошептал Хункарпаша, – заячья ты душонка. Ничего-то в ней разглядеть нельзя, темно, как в подвале. А ведь что-то ты знаешь. Хоть бы с соседями поделился.

      14

      В душе Хункарпаши стало совсем тревожно. Он вернулся на свой огород, приставил доски на место, привязав их к перекладине проволокой, и пошел в дом. Беды и плохие предчувствия словно преследовали его с самого утра. Сначала околел Хан, потом таинственно уезжает Басханбек, да еще, когда он вошел в дом, его встретила плачущая Надия. С порога он спросил:

      – Ну, что еще приключилось?

      Не отрывая платка от лица, Надия глухим голосом ответила:

      – Ахмеднаби пропал.

      – Как пропал? Он иголка, что ли?

      – Не зна-аю, ничего толком не зна-аю! Позвонила Хадиша и сказала, что он не появлялся дома с вечера. Еще вчера ушел куда-то со своими друзьями и до сих пор не прише-ол.

      – Ну, хватит тебе завывать-реветь, разводишь тут сырость. Он уже большой, взрослый парень. Может быть, гуляют у какой-нибудь девчонки, развлекаются, – начал успокаивать ее Хункарпаша. – Погуляет и вернется, куда он денется.

      – Какие девчонки, какие гуляния, ему всего шестнадцать! – повысила голос Надия, все еще подвывая. – Думай, о чем говоришь!

      – Всего шестнадцать, всего шестнадцать, – передразнил ее муж. – Он уже мужчина, джигит, ему женщина нужна, а ты его все мальчишкой считаешь!

      Хункарпаша подсел к жене на диван, обнял ее.