Кто громко так стучится? Вы откуда?

      Что нужно вам?

      Впустите, и тогда

      Узнаете. Синьорою Джульеттой

      Я прислана.

      О, если так, добро

      Пожаловать.

      Святой отец, скажите –

      Где муж моей синьоры, где Ромео?

      Вон, на полу, он опьянел от слез.

      Как и моя синьора: с нею то же.

      О, горькое сочувствие! бедняжки!

      Как раз вот так лежит она и плачет

      Безудержно. –  Да будьте же мужчиной;

      Ну, встаньте для Джульетты, для нее!

      Зачем вздыхать так глубоко?

      Ах, няня!

      Синьор, синьор, ведь смерть –  конец всему.

      Ты о Джульетте здесь упомянула?

      Ну, что она? считает ли меня

      Она теперь убийцей закоснелым?

      Ведь колыбель счастливых наших дней

      Я запятнал столь близкою ей кровью!

      Что делает, что говорит она,

      Она, моя супруга в тайном браке, –

      Теперь, когда расторгнут наш союз?

      Да ничего не говорит, все плачет;

      То упадет в постель, то вскочит снова,

      Зовет Тибальда, вскрикнет вдруг «Ромео!»

      И падает.

      Как будто это имя

      Убьет ее внезапно, точно пуля,

      Подобно как ее кузен убит

      Проклятою рукой того ж Ромео!

      Скажи, монах, скажи мне, где та часть

      Презренная вот этой самой плоти,

      Где имя то гнездится, чтобы я

      Разрушить мог приют тот ненавистный!

      (Вынимает меч.)

      Мужчина ль ты? По виду –  да, мужчина,

      Но женские ты проливаешь слезы

      И действуешь, как неразумный зверь.

      О, женщина, во образе мужчины,

      В двух видах зверь! меня ты изумляешь.

      Клянусь святым я орденом моим,

      Я думал, что характером ты тверже.

      Ты умертвил Тибальда, а теперь

      Себя убить ты думаешь –  и вместе

      Убить жену, живущую тобою,

      Проклятие обрушив на себя!

      Что восстаешь ты на свое рожденье,

      На небо, землю, –  так как все они

      В тебе слились, и ты намерен разом

      Расторгнуть их тройной союз. Стыдись!

      Позоришь ты свой образ и свой ум,

      Свою любовь, –  ты ими наделен

      С избытком, но, как ростовщик, не хочешь

      Извлечь из них ту истинную пользу,

      Которая украсила бы их.

      Что сделалось с твоею благородной

      Наружностью? На восковую куклу

      Ты стал похож, утратил твердость мужа;

      Твоя любовь –  лишь клятвопреступленье,

      Так как убить ты хочешь ту любовь,

      Которую поклялся ты лелеять;

      Твой ум, краса