Позавтракав и дав распоряжения по хозяйству, Ляля нарядилась, некрасиво намазала щёки, глаза и губы и, взяв хозяйственную сумку, отправилась в магазин. Увидевшие её издалека продавцы перешёптывались:

      – Идёт!

      – Сейчас опять бузить начнёт!

      – Курица! – слышалось отовсюду.

      И они не ошиблись. Ляля придралась к яйцам, колбасе, мясу и рыбе, оставив мнение о самих торговцах на закуску. Она так кричала, что привлекла внимание старомодно одетого немолодого человека, приблизившегося к месту свары, чтобы разобраться в происходящем.

      – Как вы смеете так разговаривать с людьми?! – возмутился он. – Вы, похоже, считаете, что вам должны все: семья, соседи, продавцы, врачи. А сами хоть раз для других что-нибудь хорошее сделали?

      От неожиданности Ляля ненадолго замолчала, а потом снова открыла рот. Таких оскорблений не слышали ни Илья, ни Таня, ни ошалевшие женщины за прилавком. А тот, на кого они сыпались, молчал, презрительно глядя на разъярённую мегеру.

      Когда скандалистка, выдохшись, с гордым видом и пустой сумкой покинула магазин, мужчина негромко сказал:

      – Кем её можно назвать? Шавкой? Нет. У самой мерзкой собачонки хватит ума заткнуться после пары брошенных в неё камней. Эта же не понимает ничего, словно вместо мозга у неё пузырь. Курица!

      – Точно, курица, – с готовностью подхватила одна из продавщиц.

      – Так тому и быть, – решил незнакомец.

      И вышел, провожаемый недоумёнными взглядами персонала.

      А Ляля в это время, всё ещё кипя от негодования, входила в квартиру.

      – Я вернулась, – громогласно объявила она.

      И, кинув ключи на тумбочку, оперлась о стену, снимая обувь и размышляя. Надо же! Какой-то мужичонка, у которого даже нет средств, чтобы приобрести себе нормальную одежду, посмел указывать, как себя вести, ей – Ляле, которой никто никогда не смел возражать!

      От злости, нет ли, но у неё закружилась голова, а когда женщина пришла в себя, то всё вокруг – двери, стены, мебель показались ей какими-то уж слишком большими и размытыми.

      – Давление подскочило, – подумала Ляля, – надо прилечь.

      И, с трудом передвигая ставшие странно неудобными ноги, направилась к дивану.