Перед войной в штате ленинградской милиции состояло 13,5 тысяч человек. Но уже к началу июля 1941-го ушло добровольцами, либо было мобилизовано по военкоматовским повесткам почти пятнадцать процентов личного состава. Эта цифра продолжала расти вплоть до 10 июля, когда появилось согласованное с Наркоматом обороны указание НКВД СССР о бронировании сотрудников милиции и приравнивании службы в милиции к службе в Красной армии. Тогдашний начальник ленинградской милиции Евгений Грушко разослал во все городские милицейские подразделения письма с грифом «секретно», где потребовал от руководителей на местах «провести соответствующую разъяснительную работу и прекратить уход добровольцев на фронт». И всё же в конечном итоге почти две трети сотрудников ленинградской милиции оказалось на полях сражений.{ Спешно переброшенных в сентябре 1941 года на самые ответственные участки фронта ленинградских милиционеров немцы поначалу восприняли как «флотское подкрепление русских». А все потому, что полевого армейского обмундирования не хватало и какое-то время милиционеры воевали в своих синих гимнастерках и шинелях. Уже после войны, в мемуарах уцелевших немецких военачальников, боевые качества «полицейских частей», защищавших Ленинград, оценивались весьма высоко.}

      Недокомплект пытались восполнить за счет приема новых работников из числа военнообязанных запаса и бригадмила. Ставили «под ружье» женщин. Существенную помощь взялись оказывать ленинградские комсомольцы, активно привлекавшиеся для выполнения различных поручений милиции (охрана госсобственности, патрулирование улиц, контроль исполнения населением правил светомаскировки и противопожарной охраны и т. д.). И всё равно: оставшиеся в осажденном Ленинграде милиционеры отныне были вынуждены работать «за себя и за того парня».

      На первых порах справлялись. Возможно, в какой-то степени помог недавний опыт советско-финской военной кампании, когда Ленинград в течение 125 суток, по сути, являлся прифронтовым городом и его милиция работала в условиях, схожих с режимом военного времени.

      Так или иначе, но в первые месяцы войны в городе обозначилась тенденция к снижению преступности. Достаточно сказать, что к 1 сентября 1941 года общее количество преступлений, в сравнении с предвоенным временем, сократилось на 60 %. И это при том, что параллельно с основной служебной деятельностью сотрудникам милиции пришлось взвалить на свои плечи огромное количество дополнительных, ранее им несвойственных, но неизбежных с введением военного положения обязанностей. В числе которых значились и, мягко говоря, небесспорные. Например, согласно Инструкции Штаба МПВО, «при разрыве бомбы вблизи домохозяйства – стремиться установить ее тип».{ А еще в суровую блокадную зиму ленинградским милиционерам,