Вертикаль. Место встречи изменить нельзя. Станислав Говорухин
Читать онлайн книгу.
нельзя» я придумал и рисовал сам – углем на стене.
Записки советского читателя
Все помнят старый советский анекдот: чукчу принимают в Союз писателей, выясняется, что Толстого он не читал, Чехова, Гоголя тоже, вообще мало что читал.
– Чукча не читатель, – с гордостью объявляет чукча, – чукча – писатель!
Похоже, в нашем кинематографе пробил звездный час «чукчи-писателя».
Наши дети не читают давно. Это еще при советской власти началось. А уж теперь и подавно. Интернет, компьютерные игры, комиксы, телевизор… Увидеть сегодня ребенка с книгой в руках – большая редкость, уникальный кадр; хоть беги за фотоаппаратом.
А если в детстве ты не подружился с книгой, в юности читателем не станешь. В кинозалах большей частью сидят «нечитатели». Их не возбудишь остроумной вязью диалогов, им надо, чтобы на экране все время что-то двигалось, взрывалось, стреляло…
Но беда в том, что и в кинематографию, и в кинорежиссуру сегодня приходят «нечитатели». У них нет и не может быть литературного вкуса. А ведь в основе настоящего кинематографа лежит литература, полноценная драматургия. Что же может сочинить человек, не одолевший к двадцати пяти – тридцати годам целую библиотеку мировой литературы? Как может отличить макулатуру от настоящей драматургии режиссер, не выработавший в себе литературного вкуса?
Отсюда – то несвязное бормотание, которое мы слышим с экрана, ходульные персонажи – все на одно лицо; завязать интригу еще с грехом пополам могут, а развязать – не хватает ни сил, ни опыта. Затянуть сюжетный узел – могут, а распутать никак.
Явление типичное не только для русского кино, но и для сегодняшнего американского также, может быть, даже в большей степени. Там ведь тоже в кино работают «нечитатели».
Сильнейшее потрясение я испытал однажды в Вашингтоне. Студенты Джорджтаунского университета смотрели мой документальный фильм «Великая криминальная революция». Я фильм видел, поэтому провел время в баре в компании молодой аспирантки с кафедры литературы. Пили кофе, говорили об американской литературе; начали с детской…
Я смотрел на нее, как на некое чудо, выросшее в пустынях Техаса, – до ближайшей цивилизации (то есть бензоколонки) 200 миль. (Но нет, родилась в большом городе, училась в университете…)
О Фениморе Купере и Майн Риде она никогда не слышала, «Приключения Тома Сойера» видела в кино… Эдгар По?.. Что-то такое читала… Джек Лондон?.. «Знаю, конечно, но читать не довелось…» Стивенсон, Конан Дойль? «Видела, конечно. Обожаю Шерлока Холмса и его друга – как там его?..» Стендаль, Бальзак… Дюма? «Ну, кто же не знает «Трех мушкетеров» или «Графа Монте-Кристо»?» – «Так видели или читали?» – «Не помню».
Перешли к взрослой литературе. «А вот такого писателя – я его очень люблю, – Теодора Драйзера, вы читали?» Ощущение, что даже не слышала про такого…
Что же она читала? Фолкнер, Стейнбек, Марсель Пруст, Джойс, Генри Миллер…
Я тогда подумал: любой советский инженер