Геммы. Орден Сияющих. Анна Коэн
Читать онлайн книгу.
она окинула компанию оценивающим взглядом, – або просто Дусей.
Как ни следил, Илай никак не мог понять, куда деваются все инструменты. Дуся заканчивала резать мясо, но нигде не было видно ножа. Она складывала наколотые дрова в поленницу, но топор исчезал. Чистила трубу без щетки. Взбивала яйца на омлет без венчика! Не то чтобы он ходил за горничной-големом неотвязно, но то и дело посматривал одним глазком. Спросить? О нет, это убило бы всю интригу. В конце концов, сыскарь он или кто?
Заметив, как Илай, вытянув шею, заглядывает ей через плечо, Дуся кокетливо надула губы и поинтересовалась:
– Любуешься?
Илай отпрыгнул и откашлялся:
– Кхм… У тебя пор нет.
– Чего-о-о?
– Ну, дырочек в коже. Вот таких. – Он показал на себе.
Присмотревшись, горничная фыркнула:
– У меня дюже много чего нет. Мужа, к примеру.
И, оставив Илая недоумевать, она, напевая, удалилась.
С хозяином замка общаться было не в пример проще, чем с норовистой прислугой, к слову единственной на всю каменную громаду.
Дед Катерины Андреевны и отец Советника, Феофан Платонович Дубравин, оказался презанятнейшим старичком со страстью к собирательству. Вот только собирал он не статуи и не картины, как пристало богатым графьям, а, как он их называл, «обломки великой гиштории». Целые залы и галереи родового гнезда полнились стеклянными витринами, где, точно драгоценности в клюковском хранилище, лежали наконечники стрел, копий, щербатые монеты и плошки – ничем не лучше тех, что стали ловушками для призраков в ущелье Меча. Деревянные манекены в человеческий рост были облачены в старинные, траченные молью кафтаны, шаровары и кушаки, а в руках держали чудовищного вида бердыши и топоры. На большом столе посреди зала была разложена плешивая кольчуга. На стенах красовались местами прожженные стяги с гербами, каких Илай не мог припомнить даже по работе в Архиве. Милосерднее всего прошедшие века обошлись с мечами, и те занимали почетные места поверх подкрашенных каплевидных щитов. Весь этот любопытный хлам рассказывал о минувшей славе княжества Белоборского – ныне Белоборской волости, части Паустаклавской империи.
Когда кто-нибудь из местных вонзал соху в почву и натыкался на приметный камушек, то не торопился его выкидывать через плечо, а нес землевладельцу – то бишь Феофану Платоновичу. Тот находку рассматривал под лупою, ковырял специальным тоненьким крючком да проходился кисточкой. И, если невзрачный комочек, по его мнению, нес в себе хоть крупицу той самой «гиштории», нашедшего одаривали серебрушкой. Себя Феофан Платонович называл энтузиастом и дилетантом, но у него были немалые амбиции.
– Когда помру, – заговорщически сообщил он во время одной из экскурсий, – все это собрание отойдет в Белый Бор. Ничто не будет утеряно!
– Так ведь сгорел Белый Бор в Страшную Годину, – заметила Диана, недвусмысленно подбираясь к бердышу, чье древко было выше ее на пол-аршина. – Там теперь Иждег – выжженная пустошь, где никто не селится