Чарльз Лайель. Его жизнь и научная деятельность. Михаил Энгельгардт
Читать онлайн книгу.
из которых сильнейшее впечатление произвела на Лайеля коллекция сравнительно-анатомических препаратов в Jardin des Plantes, составленная Кювье. «Она великолепна и способна привлечь к анатомии всякого, кому случится быть в Париже, – пишет он. – Тут множество превосходных моделей и препаратов по анатомии человека, скелеты четвероногих, птиц, рыб, змей, и прочее, и прочее». Из Парижа проехали в Швейцарию, где Лайелю открылось богатое поле для наблюдений: горы, ледники, потоки и прочее; а отсюда – в Италию, где осматривали преимущественно исторические памятники и произведения искусства в Милане, Венеции, Падуе и Флоренции.
Независимо от своего общеобразовательного значения, эта поездка была для него курсом естествознания: он нигде не упускал случая ознакомиться с геологией, флорой и энтомологической фауной местности и всюду осматривал и изучал музеи и коллекции.
Вернувшись в Англию, Лайель продолжал свои занятия в Оксфорде, хотя, к огорчению своему, убедился, что в классицизме и словесности вообще ему далеко не уйти. Однако он еще не думал отказаться от намеченного пути и, получив в 1819 году диплом бакалавра искусств, переехал в Лондон, где поступил в «Lincoln's Inn» [1] для специального ознакомления с законами. В том же году его приняли в члены Геологического и Линнеевского обществ. Бог знает почему он упорствовал в своем намерении изучать законы: теперь его призвание определилось. Он по уши погрузился в науку и уже не мог оттуда выбраться. Письма и журналы его, сохранившиеся от этого времени, обнаруживают настоящего геолога, хотя и геолога-ученика, без всяких самостоятельных теорий. Он изучал, наблюдал, сравнивал, накапливал материалы для будущих обобщений, но еще не думал о реформах в науке. Пока он больше интересовался фактами. Факты легко входили и укладывались в его вместительную голову, тогда как теории не находили в ней места. Принимать их на веру он не мог, а до самостоятельной системы воззрений еще не додумался, да и материалу не хватало. Характерно его замечание о французском геологе Феррюсаке, с которым он познакомился в одну из своих поездок на материк: «Это самый блестящий сочинитель теорий, какого я когда-либо встречал… Кабинетный геолог всегда готов объяснить любое явление не задумываясь – не то что тот, кто работает в поле и видит все трудности».
За неимением лучшего он придерживался господствующей доктрины, хотя и не особенно рьяно.
Пять или шесть лет, последовавшие за окончанием курса в Оксфорде, можно считать истинными учебными годами Лайеля. Немного найдется счастливцев, которым удавалось пройти такую хорошую школу. Беспрестанные поездки по Англии и материку давали возможность проверить и закрепить собственным наблюдением сведения, почерпнутые из книг. Личное знакомство с наиболее выдающимися геологами Европы ставило начинающего ученого au courant всевозможных теорий, которые плодились и множились, как грибы, в эту критическую для геологии эпоху. Наконец, осмотр коллекций и музеев служил хорошим дополнением к материалу,
«Lincoln's Inn», «Middle Temple», «Inner Temple» и «Grays Inn» – четыре юридические корпорации, без разрешения которых никто не допускается к адвокатской практике.