Первые дни было тяжело. В книжном магазине он купил все, что нашел про малышей. Туго разбирающий слова, он рассматривал картинки, в основном изображавшие кормящих женщин. Не зная, как Луиза назвала девочку, он дал ей имя Иза, и та смотрела на него снисходительным или скорее терпеливым взглядом. Он купил молочную смесь и новую одежду, ползунки с застежками на ногах, желтый сарафанчик. Он заплатил женщине, чтобы днем присматривала за ребенком, сообщив, что его жена умерла. Он жил в мотеле, пока не снял дом в Нью-Джерси, за несколько улиц от хорошего района. Впрочем, комнаты были тесными, стены недавно покрасили, и он носил Изу погулять и посмотреть на большие дома с лужайками и бассейнами.

      Удивление так и не проходило. Он размочил и содрал гипс, чтобы укладывать дочку на свою шишковатую руку, величиной чуть ли не с нее саму, и кормить или мыть другой рукой. Он часто думал о времени, когда с ними, в его юности, жила тетка с детьми, вспоминал ту радость и ожидание радости. Но хотя Иза оставалась спокойным, внимательным ребенком с глазами светлее, чем у матери, случались ночи, когда он держал ее, плачущую по необъяснимой причине, на истерзанных руках, сидя в слишком тесном кресле, не понимая, когда боль утихнет. Но был и объяснимый плач, как когда он менял подгузник и нечаянно уколол ножку булавкой. Однажды он сообразил, что не знает, когда она родилась, так что он просто выбрал день за несколько недель до того, как он увез ее.

      Чтобы его не нашли, он купил мокасины, твидовые брюки и яркую спортивную куртку, и сообщил соседям свое фальшивое имя.

      Я стесь, сказал он, я Уильям Уайт, что они, зная об отсутствующей жене, приняли за переделку Вильгельма Вайса или чего-то в этом роде. Его как-то даже пригласили на обед. Он стоял среди соседей и держал Изу на руках. Одни соседи были венгры, другие – поляки, все нескладные, ни на кого не похожие. Он немного выпил, посмотрел телевизор, сказал, ну что ж, ладно, спокойной ночи. Он не знал, что должен был принести еды в общий котел. Больше его не приглашали.

      Хотя денег было достаточно, он старался понять, чем же ему, одному с ребенком, заполнить долгие годы.

      Гуляя по богатым районам, он видел мужчин в костюмах, направлявшихся холодными утрами к станции или возвращавшихся, чтобы появиться во внутренних двориках с сыновьями и футбольными мячами.

      Джуд думал о черном, который подобрал его в Луизиане, о той короткой поездке в темном лесу. Джуду немного было надо – только сложить себе жизнь.

      Зима тянулась мучительно медленно. Он купил телевизор, стул, тюфяк. Иза всегда спала у него на руках, пока он смотрел