– Так что же ты? – произнёс Максим. – Ты вот так и будешь конспектировать дальше?

      Мы сидели на кухне. Полина отлучилась по каким-то делам, не желая нам мешать. За окном шел холодный дождь. Максим очень долго разбирал мои записи и остался очень недоволен ими.

      – Это не конспект, это примитивное перечисление фактов.

      – Что ты от меня хочешь?

      – Я хочу от тебя, – он снял очки и небрежно протёр тыльной стороной ладони. Кажется, стёкла стали ещё более мутными. – Вдумчивого прочтения классиков социализма, – он сделал ударение на последнее слово и глубоко вздохнул.

      – Максим, я стараюсь читать так, как это у меня получается, – в растерянности произнёс я. – Я не знаю, чего ты от меня хочешь.

      – Я хочу понимания! – резко сказал он и сломал двумя руками желтый карандаш, который он не выпускал из рук уже около часа. – А ты просто пишешь, как будто тебе это неинтересно!

      – Герцен и правда не очень интересный, – признался я и сфокусировал свой взгляд на жёлтой карандашной крошке. Мелкие крупицы стержня превратились в однородный порошок. Мне хотелось растереть его по бумаге. Воображение требовало больше красок.

      – А ты знаешь, что Герцен всю свою жизнь отдал на борьбу с эксплуатацией?

      – Знаю, – пробубнил я. Что-то подсказывало мне, что когда мы дойдём до Фурье, то нотации Максима мне придётся слушать, стоя на коленях и вымаливая у него прощение за своё хладнокровие по отношению к классикам социализма.

      – … Социализма! – крикнул ещё раз он. Я не разобрал, что он говорил перед этим. Отвлёкся. – Социализм создавался усилениями многих. Все они были честными людьми, они хотели единства человечества! Они хотели равенства и свободы для народа! Мы с тобой даже представить не можем, чего им этого стоило.

      – Видимо, много стоило, – безразлично ответил я.

      Максим нервничал. Всё утро он, как заведённый, ходил из угла в угол и не мог остановить себя в своём возмущении. Мне становилось скучно. Резкие движения его тела тоже стали утомлять. Я ждал, когда вернётся Полина. Она мне должна помочь. Она в самом начале была на моей стороне. Я верил в это. Но она всё никак не приходила. Мне даже казалось, что с ней могло что-то случиться. Максим сообщил мне, что ей нужно поехать в город, что-то передать одному из его друзей. От этой мысли я волновался ещё больше. Сейчас Максим создавал вокруг себя лишь страх и неуверенность. Я боялся что-то возражать ему, хотя некоторая доля протеста в моих словах с каждым часом увеличивалась.