Вчерашним умом не мудреешь. Посажен. Откопан.

      И выводы, будто плоды, сведены к закромам.

      А после приходит другой – как бы рядом иль около,

      И даже в тебе. Целиком или – лишь пополам.

      Но ум не нашел для себя защищающей мысли,

      Что это случалось. Не раз. И не два. В голый нерв

      Врезались зубами голодные, грязные крысы,

      Лишенные совести – или хотя бы манер.

      Вчерашним умом не сказать себе: хватит иллюзий,

      Надежд, что пришедший другой – только выпавший снег,

      Не знавший еще ни плевков, ни двуногого груза,

      Когда тот двуногий по сути едва человек.

      И веришь, что будет иначе. Иное молчанье.

      Его объясненье. Ему поворот в целый круг.

      И крик! Но другой! И другие ладони в начало,

      Что станет концом – для души и доверчивых рук.

      Но это потом. А пока ты стогласная радость.

      Стоглазая – видеть, сторукая – то обнимать.

      Того! Для кого твоя память навеки терялась,

      Чтоб всех до него – не прощенных – почти забывать.

      Пришедший, зачем ты такой? В простоте недомыслий.

      В изломе законченных форм и согласии швов.

      Мне весь непонятный. Мне – той, что еще не догрызли.

      И той, что рождалась 7 раз, – ожидая любовь.

      Ты мой порог. Откуда доля

      Моя ведет свои шаги,

      Роняя по пути стихи

      И выпекая пироги,

      Когда жена я —

      как на воле.

      Я женщина всегда тебе!

      В разорванных стихах бессочных,

      В наряде белом —

      и порочных,

      И нараспашку —

      и в себе.

      Ты мой порог. Сюда дорога

      Моя приходит собирать

      Цветы, проросшие в тетрадь,

      И крошки —

      птицам пировать,

      Чтобы с ними ждать неодиноко.

      И я не знаю, чем полней

      Вселенная из птичьей выси:

      Кричащей глоткой жадной жизни —

      Иль шепотом ночных полей?..

      Столбом задел. Сказал, такая ласка.

      И даже б хлыст был милосердней тут.

      Упала перебитая савраска.

      А ты со свистом продолжал свой путь.

      Шел пустотой. Легко и беззаботно.

      Ничто не шевелило мозг внутри.

      Такое счастье, если идиотом

      Придумана не голова, а три!

      Всё по пути дразнило вечным летом.

      Октябрь пока игрался в поддавки.

      Но незаметно собирало где-то

      Ненастье злые ветры в кулаки.

      Ты начал спотыкаться, удивляясь.

      Вставал. Свистел. Бежал – и падал вновь.

      И реже становились листья в вальсе,

      И медленней черёд твоих шагов.

      А ветер разгонял столбы из пыли,

      Высасывал в нее дурную гниль!

      И вот уже шаги почти застыли.

      И даже волочиться – труд… Без сил

      Лежал