Горе горькое

      Идет дальше Ерема, песенки напевает, и вдруг, чувствует, как что -то навалилось тяжелое на плечи и никак не может от тяжести этой избавится. И на тоску зеленую не похоже. Ну прямо ноги не несут. Да и мысли в голову всякие лезут, как будь – то, кто нашептывает. Ой, куда я иду, ой пропаду, да маменька и не переживет такого. И так горько стало на душе. Сел под деревце и с горя решил подкрепиться. Но только откусил кусочек хлеба так и выплюнул его сразу. Горечь была несусветная. Что же с хлебом случилось. Достал лепешку. И опять тоже самое. Ну невозможно в рот взять – горечь такая, аж во рту палит. Призадумался Ерема, сидит соображает, кто же такую порчу навел, и на душе горько, и хлеб горький. Но тут воробушек на плече проснулся и давай песню свою петь. Ладно, думает Ерема, хоть мне тошно и голодный, но сыграю, хоть повеселю пташек. И как только он начал играть как что – то спало с плеч и явилась ему старуха безобразная.

      – А ну ка, брось свои забавы детские – на дуделке свистеть, – прошипела она свирепо.

      А Ерема сообразил, что здесь что – то неладное, да и бабуся какая -то противная. И так на душе плохо от голода, а тут еще и играть надо бросить. И продолжил играть еще веселей и задорней. Вдруг старуха начала вокруг него бегать, корчиться и причитать – чтобы он немедленно прекратил эти ужасные звуки.

      – А не прекращу, пока не скажешь, кто ты.

      – Я горе горькое, могу навалиться на человека и довести до смерти.

      – Ух ты, какая безжалостная.

      И вновь продолжил играть. Каталась старуха по земле каталась и, наконец, взмолилась. Если ты прекратишь, то я тебе секрет волшебный открою.

      – Хорошо, сказал Ерема, и прекратил.

      – Если кто – то тебя сильно обидит или пожелает зла, похлопай себя правой рукой по левому плечу я и появлюсь, и с обидчиком разберусь.

      – Это конечно хорошо, но что тебе взамен надо.

      – А подари мне свою дудочку.

      – На, говорит Ерема, – и отдает ее бабке.

      Та схватила дудочку, и вдруг как закричит:

      – Ну, а теперь ты мой, – и вновь навалилась горькой тяжестью на душу Еремы.

      Но не тут – то было. Ерема снова достал новую дудочку из мешка, да как начал играть, да с такими переливами, что ноги сами в пляс пускаются.

      – Все, все, все, – заорала Горе горькое. – Сдаюсь. Ты достойный противник. Так и быть оставляю тебя и уговор наш остается в силе. Не перепутай плечи.