Не, ни. Игорь Белодед
Читать онлайн книгу.
крутить, утки бегут друг за другом, от их хоровода в голове проступает явственное кряканье, ты говорила, что они поднимают тебе настроение, и черный плащ, и кеды, белые по носкам, на которые ты наклеивала супрематические фигуры, твои очки в черной оправе и в овале жесткого лица – как тебя зовут? – спросил я, и ты назвала два имени, – что же, значит, ты дважды рожденная? – пошутил я, – скорее дважды смертная – как это? – это как кошка, только с двумя жизнями, и один раз я уже, кажется, умерла, – и после дождя на асфальте под каштанами останется белая тайнопись, и дети, проходя в детский сад неподалеку, – ты вообще видела в нем когда-нибудь детей? – будут гадать, что это за язык, как я гадаю, стоя под душем, слушая, как Ясон скребется в матовую стеклянную дверь, а в подъезде случилось столпотворение – бессмертный полк? – Пасха? – каким языком сшить разные времена – и где оно, начало – под дождем ли? – или рядом с картонным стаканом мятного рафа, или в тот день, когда я тебе так и не сделал предложение? или в тот, когда все-таки сделал? или начала в тебе нет вовсе, и ты большая механическая кукла без чувств, которая слушает меня вполуха, исправно покупает Ясу корм, по расписанию занимается со мной любовью, дарит розы с иглицами? – и больше ничего, почему ты никогда не говоришь со мной о своих чувствах, почему мне приходится только догадываться, что ты ощущаешь под своим большим черепным сводом, ведь не может же быть, чтобы ты вообще ничего не чувствовал? не может же быть, чтобы тебе отшибло сердце? – как тебя зовут? – как ты мне тогда представился? – скучной своей фамилией, которая была так обыкновенна, что не верилось, будто бы ты хотел, чтобы я тебя под ней знала, – и время, время неостановимо, и пузырится дождь по обочине, набирает силу, разбивается о покрышки стоящих у бордюра машин, собирается заново и топит соседний переулок, затапливает Солянку, и будь здесь до сих пор соляные склады, то лужи бы соединились воедино, осолонились, и стало бы море, но не разойдется, никак не разойдется, медленно машины идут по лужам, пешеходы скинули туфли, кто-то идет босиком – и смеется! – кажется, это мы, посмотри на этих прохожих, что, если время порвалось и из него, как из мешка, набитого подарками, вывалились бы другие мы – более счастливые, более живые, что ли, и ты не боялся бы снять свои кеды – по цвету застарелого поло, в которое вцепился и носил, как будто дал обет нестяжательства, и мы заглядываем в окна странноприимного дома, смотрим на монахинь, приникших к стеклу, и ты высовываешь язык – и лужи взрываются, и мы хлюпаем по ним, и где гром, и где наш смех – не разобрать, но ты никогда не решишься на это, ты будто мелом обведен, и жизнь твоя не пресная, нет, а какая-то бесчеловечная, ты знаешь тверже, что ты в ней не сделаешь, чем то, что сделаешь, поэтому она пре-вращается в противоположность жизни – не смерть, нет, а что-то сестринское – и однажды кто-то с улицы попросился к нам в гости, тонкий, располагающий к себе голос: «Здравствуйте! А можно к вам зайти?» – и ты говоришь: «Конечно», – и я смотрю на тебя, ушам