Татьяна и Александр. Полина Саймонс
Читать онлайн книгу.
поворачиваясь, Александр представил себе сердитое лицо отца, огорченное лицо матери, а перед собой увидел тусклую комнату с отваливающейся штукатуркой, сломанный дверной замок, закрепленный изолентой, за десять метров почуял запах уборной, но не сказал ни слова.
До переезда в Советский Союз единственным местом, имеющим смысл для Александра, была Америка, где его отец мог взойти на трибуну и проповедовать свержение правительства США. Приходила полиция, защищающая это правительство, спускала отца с трибуны и помещала в Бостонскую тюрьму, где он отсыпался, остывая от своего мятежного рвения, а затем через день-другой его выпускали, и он мог с новой энергией просвещать интересующихся о прискорбных пороках Америки 1920-х годов. И если верить Гарольду, их было множество, хотя сам он признавался Александру, что никак не мог понять иммигрантов, наводняющих Нью-Йорк и Бостон, которые жили в ужасающих условиях, работали за гроши и заставляли поколения американцев краснеть от стыда, ибо иммигранты с радостью жили в ужасающих условиях и работали за гроши, и эта радость омрачалась лишь невозможностью привезти в Соединенные Штаты других своих родственников, которые стали бы жить в ужасающих условиях и работать за гроши.
Гарольд Баррингтон мог проповедовать революцию в Америке, и это имело большой смысл для Александра, поскольку он читал Джона Стюарта Милля «О свободе» и Джон Стюарт Милль поведал ему, что свобода не означает делать то, что тебе чертовски приятно, она означает говорить то, что тебе приятно. Его отец одобрял Милля в великих традициях американской демократии, что с этим было не так?
То, что не имело для него смысла, когда он приехал в Москву, была сама Москва. Шли годы, и в Москве оставалось для него все меньше и меньше смысла: нужда, дикость, лишения посягали на его юношеский дух. Он перестал держать отца за руку по пути на собрания по четвергам. Но чего Александру остро не хватало, так это апельсина в руке зимой.
Называя Россию второй Америкой, товарищ Сталин провозглашал, что через несколько лет в Советском Союзе будет столько же железных и асфальтированных дорог, столько же отдельных домов для одной семьи, сколько в Соединенных Штатах. Он говорил, что в Америке индустриализация шла не такими быстрыми темпами, как в СССР, потому что при капитализме прогресс носит хаотический характер, а социализм способствует прогрессу на всех фронтах. В США бывала безработица до тридцати пяти процентов, в отличие от Советского Союза с его почти полной занятостью. При Советах все работали – доказательство их превосходства, – в то время как американцы погибали в благополучном государстве из-за нехватки работы. Это было очевидно, вне всякого сомнения. Тогда почему всеобъемлющим было чувство дискомфорта?
Однако сомнения и дискомфорт Александра были второстепенными. Главным была юность. Даже живя в Москве, он оставался юным.
Повернувшись к матери, Александр подал ей салфетку, чтобы вытерла лицо, а свое лицо вытер рукавом. Уходя и оставляя родителей наедине с их горестями, он сказал отцу:
– Не