Прорвёмся, опера! 2. Никита Киров
Читать онлайн книгу.
на неё положил наверняка.
– Как раз сидели напротив друг друга, – Устинов уселся на стул сам и внимательно посмотрел на красное пятно, чётко видное на покрывале кресла. – И глядели друг другу в глаза.
– Верхушин сел в кресло, – сам я садиться в кровь не стал, но обошёл кресло сзади и встал за спинкой. – А кто-то сидел напротив него, смотрел на следака в ответ. И в этом момент кто-то выстрелил. Хм-м…
– А ты обратил внимание на угол вхождения пули? – Устинов так и смотрел на кровь. – Стреляли в упор, но чуть сверху. Но не в затылок, иначе бы тут всё забрызгало, пуля пошла вниз, разрушая мозг. А если бы просто пальнули в затылок или висок… Ты же сам, Пашка, проверил сегодня на практике, что бывает в таких случаях, если пуля выходит с другой стороны. Там весь подъезд уделан в кровяке, ёклмн, уборщица замучается завтра. А тут, можно сказать, аккуратно, кровь шла только из одного отверстия, видно по каплям. Его застрелили в кресле, когда он в нём сидел.
– Да, и пуля должна была остаться в теле. А вывод, – я посмотрел на него. – Убийца очень высокий, как тот, Борис Кузьмин, которого я подстрелил.
– Или как я, – Василий Иваныч хохотнул. – Но у меня алиби, если чё, есть. Я с Сафиным был в кабинете.
– Я ничего и не говорю про тебя, Иваныч. Мы работаем и обсуждаем, что думаем, – я почесал лоб. – Значит, Верхушин сидел в кресле, напротив него кто-то сидел на стуле и… знаешь, всё-таки я думаю, сначала Верхушин сам хотел допросить Рудакова, но поза Рудакова, сидящего на стуле, не похожа на позу человека, которого допрашивают.
– Угу, – он с надеждой посмотрел на меня. – И почему?
Он не просто задаёт вопросы, ему в кайф обучать, и в больший кайф, когда ученики показывают успехи. Вот, Василий Иваныч, ожидая от меня правильного ответа, аж заулыбался.
– Верхушин – человек опытный, он бы никогда не дал Рудакову закрыться спинкой стула. Это психологический барьер, такое сразу затруднило бы допрос. Человек на допросе должен чувствовать себя в уязвимой позиции.
– В точку! – Устинов щёлкнул пальцами. – Как раз хотел тебе сказать, а ты и сам знаешь. Значит, вывод прост – кто-то допрашивал самого Верхушина или отвлекал разговором, пока Борька…
Тут он замолчал и покачал головой.
– Знаешь, Пашка, Борька так-то хороший мужик был, опер грамотный. Но как-то, когда всё разваливаться началось, он всё хотел на коне быть. Говорил, что время сейчас как раз такое наступило, что ты или на коне, или в говне. В органах ещё несколько лет поработал всё-таки, но ушёл. И вот до чего докатился.
– А он сам ушёл? – спросил я. – Или, как говорится, «его ушли»? Отец ничего не говорил.
– Не подскажу, может, и вынудили, может, попался на чём-то, – Устинов пожал плечами и продолжил: – Короче, кто-то развлекал Верхушина беседой, а другой целился из пистолета ему в башку. И итог закономерный. Жалко, что это именно Олега стрельнули, он такие задачки любил щёлкать.
– Олег