Она сумела стоически смотреть в сторону, когда с нее вновь сдернули одеяло и извлекли утку, но вновь покрылась пятнами, когда увидела, как он открывает запечатанную пачку влажных салфеток. Хотела выдавить «нет», но не успела.

      – Я накрою тебя, успокойся.

      – Не надо… перестань!

      Сверху вновь легла теплая ткань, под которую тут же скользнули мужские руки. Спокойно и умело раздвинули ноги и аккуратно протерли там – ТАМ! – салфеткой. Неторопливо, тщательно, со знанием дела, сверху, снизу и… внутри.

      Теперь Лайза, даже если бы хотела, не смогла бы выдавить ни звука. Напряглась, онемела и ошалела от подобной заботливой наглости.

      Маньяк. Она знала, что он маньяк, она всегда это знала… чувствовала…

      – Ты же хочешь спать чистой?

      Щеки полыхали, язык прикушен, даже пальцы от усердия подчинились желанию и сжались в кулаки.

      – Люблю послушных девочек.

      Она не верила, что он это сделал. Как не верила в то, что он только что сказал. Сказал до того, как поднялся с кровати, щелкнул выключателем и прикрыл за собой дверь.

      Казалось, она полночи отпихивала от себя эти мысли: «Он протер меня там… раздвинул ноги и протер…»

      Внутри бушевал ураган эмоций, какой сон? Какой к черту сон?! Промежность пульсировала. Наверное, тоже от стыда. Лайза поражалась смене чувств: два часа назад она боялась этого мужика, ненавидела его, хотела сбежать, а сейчас… Сейчас она тоже хотела сбежать, но перед этим хотела вцепиться ему в лицо, протереть салфетками щетину и наладить пендаля по крепкой сра… (Стоп, хорошие девочки так не говорят. Угу, послушные девочки…)

      Щеки вновь залились краской.

      Послушной.

      Что он еще сказал? Какая красивая бритая…

      Ей хотелось орать. Перевернуться на живот и колотить руками подушку, драконом изрыгать пламя и испепелить все вокруг.

      Как он смел? КАК ОН СМЕЛ так себя вести?! Маньяк, чертов наглец, беспринципный… кто, беспринципный кто? Слов не хватало.

      Он так и не надел на нее трусики.

      Забыл? Сделал это специально? Чтобы не снимать, когда ей вновь приспичит по нужде?

      Лайза в ярости уставилась на то место, где висела картина: темнота комнаты поглотила абстрактные синие и желтые линии; когда же наконец задвигаются ее ноги? Когда она сможет управлять собственным телом, ходить и делать то, что хочет?

      Когда? Когда? Когда?