Все пленники собрались у выхода рядом с телом часового.

      – Куда ж теперь? – испуганно спросил один, которого я не узнал. – Перестреляют нас завтра. Опять сюда соберут и перестреляют. Прямо в подвале.

      – Дуйте все в Донецк… – единственное, что смог я посоветовать. – Вас бы и так перестреляли, чтобы другим неповадно было фашистов не уважать. Сначала по домам разбегитесь, захватите что необходимо, деньжат или еще чего, и – руки в ноги… Бегите хоть все вместе, хоть по одному. Со мной только Паша остается.

      Волоколамов, хотя был в гражданской одежде, вытянулся по стойке «смирно», словно получил приказ на выполнение боевого задания. А я сам еще толком не знал, что делать дальше. Бывшие пленники как в воздухе растворились. Скоро никого рядом с нами не осталось.

      – Что делать будем? – спросил я старшего сержанта. – Тоже в Донецк отправишься?

      – Надо сначала этих бандитов уничтожить. – Паша был категоричен.

      – Уверен, что справимся?

      – Конечно, товарищ подполковник. Их здесь всего-то человек, кажется, пятнадцать. Я им обещал, что они у меня под себя гадить со страха будут. Обещания надо выполнять.

      – Надо выполнять… – согласился я.

      Он, кажется, верил в меня больше, чем я сам в себя. По большому счету, я намеревался только освободить Пашу и вообще не думал о других пленниках. При этом начинать собственную маленькую и победоносную войну в мои планы не входило, хотя теоретически я знал, что мог бы такую войну провести и даже выиграть. Но я же приехал просто родителей навестить, а если «засвечусь», то это обязательно отразится на их судьбе. Им и без того несладко, а тут еще… А Волоколамову необходимо своих поднимать и уводить из села. Вернее, увозить. У его отца мотоцикл с коляской. Все трое поместятся. Автомат я готов был ему отдать, считая, что мне он ни к чему. На случай, если его попытаются задержать.

      Но Паша был настроен, видимо, очень решительно.

      – Если их не остановить, они здесь над людьми долго мудровать будут…

      – Сейчас в селе только трое осталось. Водку жрут и яблоками закусывают. Часовой был четвертым. Остальные уехали. Вернутся, наверное, только к утру.

      – Тем более. Разделились, специально для нашего удобства. Хотя бы этих троих для начала… Надо, товарищ подполковник…

      Мне в моем положении было несравненно тяжелее, чем старшему сержанту. Его отец – почти мой ровесник, друг моего детства, все еще крепкий сообразительный мужик, легкий на подъем, а мой престарелый отец лежит дома, прикованный к постели после инсульта. Я не могу его бросить. И вместе с Пашей бежать не могу. Во-первых, в мотоцикле Волоколамовых нет лишнего места, во-вторых, если я сбегу, то стану первым подозреваемым, и это опять отразится на моих родителях. Тем не менее не поддержать старшего сержанта я не мог.

      – Пойдем…

      Кусты я преодолел,