Окна плотно занавешены. Солнечный свет пробивается с трудом сквозь узкие щели между занавесками, падает тонкими лучами и расползается по полу ровными белыми лужицами. Медленно танцуют пылинки. Табачный дым пробрался и сюда, серая пелена неподвижно висит в воздухе на уровне лица. Картины словно прячутся в смутном полумраке, выступают бледными тенями замысловатых фигур и линий. Наивный Антон ожидал увидеть позолоту рам и яркие краски пейзажей; на худой конец хаотичное смешение цветовых пятен и геометрических фигур, в которые можно вглядываться так и эдак, переворачивать по всякому… и ни хрена не поймешь! Абстракция, мать ее!

      Прямоугольные холсты – примерно метра на полтора – расположились вдоль стен, укрыты от пыли старушечьими платками с бахромой по краям и дурацкими цветами в середине, застиранными простынями и наволочками – одним словом, тряпьем, которое было в доме. Подставки самодельные, из высушенных прутьев, отчего некоторые картины скособочены и кажется, что свалятся на пол от любого неосторожного движения. Самый большой холст, в рост человека, стоит в центре, прямо на полу, по-хозяйски облокотившись на спинку стула. Пододеяльник в голубых васильках, укрывающий картину, относительно чист и даже не засижен мухами. Антон стоит в дверном проеме, не решаясь войти. Почему-то стало жутко. То ли от мрачной тишины, то ли от картин, смотрящих на него квадратными бельмами пыльных занавесей. А запах-то какой!

      – Чем тут пахнет так… невкусно?

      – На краски деньги нужны. Так я их сама делаю, на столярном клею. Он из костей варится. Вонючий – сил нет! – раздался голос от стола.

      Воображение тут же сработало. Антон невольно содрогается от страшного видения: старуха в лохмотьях, громадный котел, пламя с жадностью пожирает дрова, поварешка размером со штыковую лопату… старая ведьма перемешивает булькающее варево, на поверхность всплывают ребра, черепа, руки с остатками плоти на скрюченных пальцах.

      – Внучка, добавь костей-то, жидковато получается! – дребезжит ведьмин голос.

      – Сию минуточку, бабулечка! – звенит девичий голосок.

      Появляется внучка Дашенька, в руках ржавый, мятый таз с человеческими костями.

      – Вот, только что накопала, бабуля! – радостно сообщает внучка, отряхивая влажную землю с ног.