Сны и разговоры. Екатерина Михайловна Шрейбер
Читать онлайн книгу.
ничего не знаю и не хочу знать. Знание умножает скорбь.
– Тогда что же это? В ваших глазах?
– Сочувствовать – значит чувствовать, а не знать.
Чего, чего он хочет? Но ещё слишком рано задавать этот вопрос.
– И что же вы чувствуете?
– Твою боль. Это совсем не трудно. Но не думай, что я вижу её в твоих глазах. Ты смотрелась в зеркало? Я так и думал. Твоё лицо – расслабленная маска. Глаза сухие. Боль находится в твоих снах. Ты ведь думаешь, что тебе всё приснилось.
Он действительно знает или, чёрт с ним, чувствует. Только он может сказать ей правду.
– А это не так?
– Не так. Всё было реально. Поверь в это.
Боль. Снова боль.
– Зачем? Ну что вам стоило сказать мне, что всё было сном? Как вы можете улыбаться…
Женни вдруг заплакала. Слёзы, слёзы, руки, утирающие их, мокрые щёки, детство, почти что детство. Только вот коленка заживёт, кошмар закончится, а Витю она не сможет забыть никогда.
Писатель сидел неподвижно. Каменное сердце. Ну и не надо! Не надо её жалеть!
– Ты заплакала. Я думал, что именно это и произойдёт, потому и улыбался. Прости. Ты, конечно, подумала, что у меня каменное сердце. Но, поверь, слёзы сейчас – самое лучшее для тебя. Плачь. И, послушай меня, ты скоро всё забудешь. Скорее, чем предполагаешь.
Цинизм. Везде, во всём, в каждом слове жгучий, отвратительный цинизм. А впрочем, он говорит так…
– Ваши слова. Вы говорите так, как будто…
– Как будто это говоришь ты?
Адская проникновенность. Он проникает в её душу.
– Что-то вроде того. Я ненавижу вас за это.
– Не бойся. Ненависть – это не страшно.
Слёзы высохли, а возникшее молчание не было ни тягостно, ни утомительно. Оно овевало их лёгким ветерком, шуршало над головами листвой берёз, пряталось в тёмных кронах тенистых елей. Женни почувствовала, что готова на всё, лишь бы вернуться туда, где можно остановить смерть.
И когда он задал ей следующий вопрос, она убедилась, что её мысли проходят через него. Или рождаются в его голове.
– Ты хочешь вернуться в ту оранжевую комнату?
Там была тень. Тень, которую она не успела удержать. Неужели это шанс? Шанс успеть?
Долгое, долгое молчание.
– Да, хочу.
Он улыбнулся, по-кошачьи прищурив глаза. А Женни тут же оказалась в дрожащей, неспокойной комнате, комнате тревоги. Села на кровать. Под ладонями – то же шерстяное покрывало, жёсткое на ощупь, отталкивающее. Она легла на него спиной и раскинула руки.
Писатель стоял у окна, всматриваясь в ненастоящую улицу.
– Ты чувствуешь, как бьётся твоё сердце? Как кровь бежит по венам? Лежи и слушай этот ритм. Только он – настоящая жизнь. Всё остальное – ложь. Хочешь, я расскажу тебе, о чём ты думаешь, Женни?
Ты напряжённо ждёшь стука в дверь. Ты хочешь уловить самый первый его звук, чтобы успеть броситься к двери и поймать того, кто стоит за ней. Сейчас ты боишься так, как ещё никогда не боялась в жизни. Потому что сегодня единственная ночь, когда можно вернуться в прошлое и исправить то, что уже произошло.