Плачь, Маргарита. Елена Съянова
Читать онлайн книгу.
проворчал Рудольф. – Он ее полчаса дразнил лимоном. Собачий нос такого свинства не выдерживает.
– И что за удовольствие издеваться над слабыми? – заметил Геббельс.
– Да? – живо повернулся к нему Пуци. – Ты полагаешь, что если бы мы с ней сцепились, так я бы загрыз ее, а не она – меня?
– Я думаю, если бы вы сцепились, Берта проявила бы больше человечности, чем многие, кто, сбросив шкуры и встав на задние лапы, продолжают кормить в себе зверя, что мы недавно и наблюдали, – сказал Адольф. – Я считаю, что люди подвержены внешнему процессу хаотической эволюции, а иные породы животных – четкому внутреннему развитию. Иначе как объяснить тот факт, что утопающий хватает того, кто еще держится на поверхности, и тащит на дно, тогда как дельфины выносят несчастных к берегу на своих спинах? Вы скажете, они действуют в родной стихии! Хорошо, тогда как объяснить, что человек стреляет другому в спину, а пес бросается на выстрел, направленный в грудь его хозяину?! Я бы ввел в армии специальные подразделения для немецких овчарок, чтобы наши солдаты ежедневно учились у них верности и самоотверженности.
– Тогда нужно вводить для них и воинские звания, – с готовностью предложил Пуци. – А если песик, к примеру, дослужится до генерала, так запустить его в генштаб – пусть и там поучатся. Тем более что прецедент есть: мерин Калигулы в Сенате…
– Фюрер говорил о том, что, занимаясь селекцией лучших особей немецких овчарок, мы тем самым улучшаем породу изнутри. Узаконив национал-социализм как селекцию лучших особей человечества, мы улучшаем собственную породу. Оба процесса абсолютно естественны, однако первый вызывает умиление от созерцания прекрасного щенка, второй же многим видится непристойным. Как ты объясняешь подобный феномен? – Гесс в упор уставился на Пуци, который, выслушав эту тираду, возвел глаза под потолок:
– Ну ты, Руди, сегодня не с той ноги встал! Чего ты меня-то воспитываешь!
– А то, Эрнст, что ты в последнее время слишком много болтаешь. И потом твои замечательные высказывания мне суют в нос пражские товарищи.
– А венские не суют? – тихонько поинтересовался Пуци.
– У меня от твоих шуток тоже голова трещит, – заметил Геббельс. – Месяц назад я был в Мюнхене, так он звонит из Берлина и сообщает, что горит рейхстаг.
– А туда б ему и дорога! – воскликнул депутат от НСДАП Геринг.
Все засмеялись.
– Друзья, я расскажу вам австрийский анекдот, – улыбнулся всем Гитлер. – Кстати, знаете, чем отличается венский анекдот от берлинского?..
Фюрер чаще всего говорил за столом один. С годами это вошло у него в привычку, хотя поначалу он добивался одного: чтобы все жевали, а не ссорились. Всегда находился кто-то вставший не с той ноги, а претензий друг к другу накапливалось предостаточно.
После позднего обеда Гитлер остался с дамами, а любители покурить вышли на одну из полуоткрытых веранд, уставленную мягкими креслами и круглыми столиками. Тогда в число курильщиков входили практически