Ликующих меня не удержала,

      С презрением на кубки я взглянул,

      Где грех с вином кипел – воспоминанье

      В меня впилось когтями, – я вздохнул,

      Так глубоко, как только может мертвый —

      И полетел к своей могиле. Ах!

      Как беден тот, кто видит наконец

      Свое ничтожество, и в чьих глазах

      Всё, для чего трудился долго он —

      На воздух разлетелось…

      И я сошел в темницу, узкий гроб,

      Где гнил мой труп – и там остался я;

      Здесь кость была уже видна – здесь мясо

      Кусками синее висело – жилы там

      Я примечал с засохшею в них кровью…

      С отчаяньем сидел я и взирал,

      Как быстро насекомые роились

      И поедали жадно свою пищу;

      Червяк то выползал из впадин глаз,

      То вновь скрывался в безобразный череп.

      И каждое его движенье

      Меня терзало судорожной болью.

      Я должен был смотреть на гибель друга,

      Так долго жившего с моей душою,

      Последнего, единственного друга,

      Делившего ее земные муки —

      И я помочь ему желал – но тщетно —

      Уничтоженья быстрые следы

      Текли по нем – и черви умножались;

      Они дрались за пищу остальную

      И смрадную сырую кожу грызли,

      Остались кости – и они исчезли;

      В гробу был прах… и больше ничего…

      Одною полон мрачною заботой,

      Я припадал на бренные останки,

      Стараясь их дыханием согреть…

      О сколько б я тогда отдал земных

      Блаженств, чтоб хоть одну – одну минуту

      Почувствовать в них теплоту. – Напрасно,

      Они остались хладны – хладны – как презренье!..

      Тогда я бросил дикие проклятья

      На моего отца и мать, на всех людей, —

      И мне блеснула мысль: – (творенье ада)

      Что если время совершит свой круг

      И погрузится в вечность невозвратно,

      И ничего меня не успокоит,

      И не придут сюда простить меня?..

      – И я хотел изречь хулы на небо —

      Хотел сказать:…

      Но голос замер мой – и я проснулся.

      Разлука

      Ночь. II