Он понуждал рукой могучей

      Коня, приталкивал ногой,

      И влек за ним аркан летучий

      Младого пленника <с> собой.

      Гирей приближился – веревкой

      Был связан русский, чуть живой.

      Черкес спрыгнул, – рукою ловкой

      Разрезывал канат; – но он

      Лежал на камне – смертный сон

      Летал над юной головою...

      . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

      Черкесы скачут уж – как раз

      Сокрылись за горой крутою;

      Уроком бьет полночный час.

      От смерти лишь из сожаленья

      Младого русского спасли;

      Его к товарищам снесли.

      Забывши про свои мученья,

      Они, не отступая прочь,

      Сидели близ него всю ночь...

      . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

      И бледный лик, в крови омытый,

      Горел в щеках – он чуть дышал,

      И смертным холодом облитый,

      Протягшись на траве лежал.

      Уж полдень, прямо над аулом,

      На светлосиней высоте,

      Сиял в обычной красоте.

      Сливалися с протяжным гулом

      Стадов черкесских – по холмам

      Дыханье ветерков проворных

      И ропот ручейков нагорных

      И пенье птичек по кустам.

      Хребта Кавказского вершины

      Пронзали синеву небес,

      И оперял дремучий лес

      Его зубчатые стремнины.

      Обложен степенями гор

      Расцвел узорчатый ковер;

      Там под столетними дубами,

      В тени, окованный цепями,

      Лежал наш пленник на траве.

      В слезах склонясь к младой главе,

      Товарищи его несчастья

      Водой старались оживить

      (Но ах! утраченного счастья

      Никто не мог уж возвратить).

      . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

      Вот он вздохнувши приподнялся,

      И взор его уж открывался!

      Вот он взглянул!.. затрепетал.

      ... Он с незабытыми друзьями! —