Кира и шейх. Саша Шу
Читать онлайн книгу.
, сейчас, – ноет он, подвывая, и по гримасе на его небритой роже я понимаю, что он сейчас кончит. Испустит свой дух.
Окончательно просыпаюсь и вскакиваю на ноги. Пока этот ушлёпок, кусок мяса, лежит на моей постели и дрочит.
Мне хочется взять нож и зарезать его, искромсать эту рожу на кусочки, отрезать его отросток и выбросить на помойку, но я лишь с омерзением смотрю на этот уже ставший обычным утренний ритуал и выхожу из комнаты.
И слышу плаксивый голос Гены за спиной:
– Кира, не уходи… Ещё совсем чуть-чуть… Ну что тебе, жалко что ли полежать рядом, я же тебя даже пальцем не трогаю!
Ещё бы он тронул! Я даже не знаю, что останавливает этого урода: наверное то, что ему пообещал мой брат однажды, ещё в детстве, когда мой отчим Гена в первый раз подступился ко мне. Я точно не уверена, что он сказал, но его слова были настолько убедительны, что я живу словно в стеклянном колпаке, прозрачной банке, окружённой монстрами: они наблюдают за мной, но не могут сожрать.
Тонкая невидимая стена, как старинный заговор, оберег, охраняет меня.
А всего-то заклятий было: «Если ты тронешь хоть пальцем Киру, ты ушлёпок, то ты пожалеешь вообще о том, что твоя мама вырыгнула тебя. Не сделала аборт, гнида. Я сначала отрежу твои яйца и скормлю тебе же каждое по одному, ты меня понял? И заставлю их сначала очень тщательно прожевать и только потом проглотить.
А потом буду кромсать твой сраный хер по миллиметру, как колбасу, и разложу на тарелке ромашкой. Жалко только, что он у тебя быстро закончится.
Затем привяжу к батарее и заставлю смотреть, как куски его медленно гниют и тухнут у тебя на глазах. Пока ты истекаешь кровью и дерьмом.
Смотри мне в глаза, тварь, ты мне веришь?!
Веришь, что именно так я и сделаю?!»
Не знаю, то ли такие убедительные слова моего старшего брата Ивана, то ли то, что он работал на одного из самых известных криминальных авторитетов города и, возможно, делал вещи и пострашнее, но мой отчим действительно боялся тронуть меня пальцем.
Но это не могло остановить его от вечного вожделения, дикого зуда у него в паху, и когда Ивана не было рядом, он не упускал возможности подобраться поближе ко мне. Я стала для Гены его версией порножурнала, только живого: можно смотреть и дрочить, и я уже привыкла к этому, но я знаю, что мне осталось совсем недолго это терпеть.
Как я уже привыкла к этой жизни, к этой сраной тесной квартирке, в которой невозможно жить, и к которой точно нельзя привыкать.
Я уже почти накопила достаточно денег, чтобы съехать из этой гнилой халупы, этого гнилого района и выкинуть своё прошлое в помойку. Чтобы больше никогда не вспоминать о нём. Начать писать всё заново. С чистого листа.
Иду в уборную комнату: тесную и грязную, в которой никогда не было ремонта с тех самых пор, как эту хрущёвку построили. Залезаю в крошечную, всю в ржавых подтёках, ванную и встаю под горячий, почти обжигающий меня душ.
Пусть вода смоет с меня всю ту слизь липких взглядов и прикосновений, чтобы я вышла отсюда другим человеком. Из другого района и теста. Как миллионы девчонок – моих ровесниц с нормальными семьями и нормальными отцами.
Никто никогда не догадается, из какого дерьма и навоза я выросла: я это очень тщательно скрывала, скрою и сейчас. Буду для всех девочкой-отличницей. С папой-мамой и старшим братиком. Сколько себя помню, помню только эти жалкие обои в цветочек, эту старую, еще оставшуюся от Гениной бабки югославскую мебель, этот шаткий стол на кухне с липкой клеёнкой в клетку, этот вид из окна на грязный, загаженный собаками и кошками двор.
Я жду, когда этот двор, этот дом снесут, сотрут с лица Земли, с лица моей Москвы, похоронят под обломками моё странное уродливое детство, чтобы оно больше не терзало и не мучало меня во снах по ночам, чтобы не просыпалось по утрам мутным взглядом моего отчима, который мне достался после смерти матери.
Как можно ненавидеть себя и своих детей, чтобы связаться с таким ублюдком? Жаль, что я не могу задать этот вопрос своей маме, сгинувшей много лет назад в этом котле нечистот от пьянки и передоза.
А Гене надо сказать спасибо, что не сдал нас с Иваном в детский дом, хотя иногда мне кажется, что там нам было бы не хуже. Хотя нет, и только эта слабая прозрачная благодарность удерживает меня от того, чтобы убить моего отчима. Я думаю, и Ваню тоже.
А ещё твёрдое знание, что мне осталось совсем недолго здесь жить. Я селфмейд вумен, настоящая чудо-девочка, которая смогла. Смогла сначала закончить на пятёрки школу, а потом и поступить в институт, и выпуститься с красным дипломом. Мама бы могла гордиться мной, если бы вообще умела гордиться и любить своих детей.
Но её образ давно стёрся и истончился в моей памяти, и остался только потный отчим, но и его я надеюсь очень скоро забыть навсегда.
Выскакиваю из своего обшарпанного подъезда, даже не позавтракав: лучше перехвачу что-нибудь по дороге, и мчусь на автобусную остановку, чтобы добраться до метро. Мой тесный рай для мигрантов: лоскутные кварталы, забитые лимитой и приезжими, несколько автобусных остановок до Бибирево,