Долгая дорога до Грейсленда. Кристен Мей Чейз
Читать онлайн книгу.
научилась проводить дома как можно меньше времени и избегать подобных сцен. Наверху раздался грохот открывающихся ящиков, топот ног, жужжание фена…. Банки и флакончики звенели на все лады, как церковные колокола. А потом наступила тишина.
Я затаилась и ждала, когда мама спустится. Вместо этого раздался глухой, но громкий стук, услышав который я сорвалась с места и побежала наверх, перепрыгивая через ступеньки. Больно ударившись об угол, влетела в ее комнату и… чуть не упала, споткнувшись об открытый зеленый чемодан с наваленными на него вещами. Комната выглядела так, словно ее вывернул наизнанку неосторожный и решительный вор: каждый ящик был выдвинут, все дверцы открыты. Одежда валялась повсюду, обувь была хаотично разбросана по комнате. Мама, сгорбившись, сидела на кровати в ворохе непонятых предметов и громко рыдала. Она не произнесла ни слова, да этого и не требовалось.
– Ты не посмеешь! – закричала я. – Хотя почему же! Кого я обманываю? Еще как посмеешь.
Мама даже глаз не подняла.
Казалось, что она не могла даже пошевелиться. Такой она была во время наших ссор – как в ступоре, – пока я истошно орала, распаляясь все больше и больше. Все обычно заканчивалось моими упреками в том, что она плохая мать, и со словами «ненавижу тебя» я закрывалась у себя в комнате и врубала на полную громкость музыку – чтобы заглушить собственные рыдания.
Я была свидетельницей ссор между родителями, сеансов оскорблений, которые устраивал мой отец… Меня он предпочитал наказывать ремнем, причем старался сделать это побольнее – по открытым участкам тела. Этому архаичному и весьма жестокому наказанию я подвергалась за любые, даже самые незначительные, проступки. Я никогда не знала, что может вывести отца из себя; когда он выпивал, повод невозможно было угадать. Но даже в трезвом состоянии он использовал ремень, чтобы «держать меня в узде». Подростком я уже не так боялась отцовского гнева. Получив подзатыльник, смело смотрела ему прямо в глаза, и это приводило его в чувство. Можно было и просто удрать из дома на машине.
Но больше, чем наказание ремнем, меня пугало то, что моя мать ничего никогда не говорила – ни слова. Даже остановить его не пыталась. Бо́льшую часть своего детства я провела, пытаясь защитить себя, поэтому мне некогда было замечать, что в это время делает мать. Она просто исчезала, как только наступал воспитательный момент, заканчивавшийся очередным шрамом у меня на спине. Но один вечер отпечатался в моей памяти особенно четко: отец из-за чего-то взъелся на меня прямо за обеденным столом, а мать продолжала спокойно есть с таким видом, будто смотрела телевизор. Ведь могла хотя бы вскрикнуть!
– Нет, это я должна уйти из этого дома. И, поверь, если я это сделаю, то уже никогда не вернусь.
Я ждала, что она мне ответит – хоть что-нибудь. Начнет умолять остаться с таким же жаром, как до этого собирала свой чемодан. Но нет! Она не шевельнула ни одной своей накладной ресницей. В какой-то момент