Красная стрела. 85 лет легенде. Сборник
Читать онлайн книгу.на широкой аллее, обсаженной старыми ветлами, погребально свесившими свои ветви. На всем лежал прохудившийся белесый саван снега, и в перспективе аллеи возникло какое-то сооружение, большое и тоже белесое. Я разглядел высокую трехэтажную белую мазанку под темной островерхой крышей, довольно жалко выглядящую. Мазанка и мазанка, с неровно прорубленными дырами окон, типичный дом зажиточного центральноевропейского крестьянина, только очень большой. Архитектура была столь обыденна, что примет времени как бы и не имела: может быть, девятнадцатое столетие, может быть, вчера построена, а может – в восемнадцатом веке; шестнадцатый мне даже в голову не пришел. Ничего, кроме мазанки-многоэтажки, больше вокруг себя не видя, я к этому сооружению и направился, вошел в ворота еще одной, низенькой ограды, его опоясывающей, и каково же было мое удивление, когда перед заурядной дверью этого зауряднейшего дома я увидел табличку, сообщавшую мне, что это Hvězda и есть. Я обалдел настолько, что сначала табличке не поверил, даже попытался дом обойти, заглянуть за него, чтобы достать обещанную мне энигму маньеризма, теперь же от меня скрываемую; ведь не могли же чехи быть до такой степени националистами, чтобы этот простой до убогости фасад выдавать за “интереснейший памятник архитектуры маньеризма”. Оказывается, что могли, никакой энигмы явно не было, мазанка, как оказалось, стояла на самом краю крутого обрыва-оврага, вроде как на краю мира, и обойти здание было довольно сложно. Да и пытаться не следовало, не оставалось никаких сомнений, что мазанка мазанкой была что спереди, что сзади, как ее ни поверни. Я расстроился так, как расстроился Дориан Грей, когда его любимая столь бездарно сыграла в пьесе, что у бедняги не было другого выхода, как только в любимую плюнуть и тем довести до самоубийства, – ведь нельзя же так разочаровывать; я чувствовал себя обманутым, обчищенным и очень усталым. До такой степени, что сначала даже думал не заходить внутрь, тем более что все та же табличка рассказывала мне, что внутри находятся панорама битвы при Била хора и мемориальный музей Микола-ша Алеша, художника девятнадцатого века, чешского Сурикова, чей невнятный историзм мне – теперь, после предательства Hvězda – ни в малейшей степени не был интересен.
Скорее от отчаяния, чем из любопытства я все же вошел в двери, купил билет в кассе, расположенной в беленых сенях, шагнул за порог этих сеней, опять же напоминавших о зажиточном кулацком быте, и тут же, за порогом, провалился, полетел куда-то – вверх, не вниз. Твердь ушла из-под моих ног, исчезла вместе с моим бренным телом, а дух вышел из меня, доказывая, что он во мне есть, и вознесся, и там, в вышине, где телу делать было нечего, поэтому и брать его с собой совсем не стоило, застыл изумленный.
Все дело было в потолке. Потолки виллы были украшены изумительными гротесками из стука, орнаментами с вплетенными в них фигурками уродов и людей, красавиц и чудовищ, лепными рельефами с мифологическими сценами. Практически нигде, кроме как на потолках, они не сохранились, но качество лепнины