Очень Крайний Север. Восхождение. Валерий Лаврусь
Читать онлайн книгу.
меж тем было уже часов восемь вечера, и они потихоньку стали устраиваться спать. А чего ещё делать?
Но сон в полевых условиях – это отдельное издевательство! Юрка так описывал этот процесс своим самарским друзьям: «В спальник забираешься, когда температура в балке выше сорока градусов… плюс сорока. Протапливают так специально, чтобы хватило тепла подольше. От жары уже хочется выброситься на снег, но ты лезешь в спальник. А в спальнике холодно! Практически минус. Такой „контрастный душ“. В спальник лезешь в одном нижнем белье, а иначе ночью замёрзнешь. Это народная мудрость. Мне этот парадокс всегда объясняли так: дескать, это как рука или в перчатке, или в варежке, то есть все части тела сами греют друг друга. Физику процесса вроде понимаю, но всё равно было всегда холодно. Если бы не понимал, а принимал на веру, может быть, и не мёрз. Вера – она сильная штука… Лежишь, балдеешь, и тебе после жары даже комфортно, но потом ты остываешь и начинаешь трястись от холода. Через какое-то время спальник потихоньку прогревается от разных частей тела – начинает работать парадокс, – а температура в балке уже падает, потому что печка доела дрова. В этот момент нужно обязательно уснуть; если не успеешь, то дальше будет только хуже: сначала прячешь нос, затыкаешь все дырки в спальнике – дышать становится нечем, но потом и к этому вроде привыкаешь. Лежишь, считаешь баранов и вдруг в какой-то момент начинаешь чувствовать, что холод снизу добрался до тебя. Ворочаешься, пытаешься подкладывать ладони под… под пятую точку, но холод впивается тебе в спину, и никакое подкладывание рук не помогает. А что помогает? А помогает то, что Славка уже замёрз, как бобик. Матерясь, выбирается из спальника и начинает затапливать печку. Через полчаса становится тепло – и так по циклу, пока не наступит восемь утра. Тогда, как правило, уже Золевский не выдерживает, и уже он вылезает, матерясь, из спальника, но вылезает не для того, чтобы затопить печку, а для того, чтобы справить нужду малую, запуская при этом ещё больший мороз в балóк. Теперь матерятся все. Через полчаса опять тепло, потому что Славка снова затопил печку, и кто может, тот досыпает, а кто не может, тот бежит из вагончика „окропить снежок“».
С мучениями прошла ночь – начинается следующий день.
Тёзка Юрки готовит завтрак. А что у них на завтрак? Молочная рисовая каша! Не хухры-мухры – как из дома не уезжали.
Комфорт в полевую жизнь им привнёс как раз лесник Золевский. Это он всех приучил ездить на полевые работы «как люди». До этого возили одну туристическую палатку, махонькую печурку, спальники, но спали при этом с медведями в обнимку, играли на балалайках, ели тушёнку и красную икру прямо из банок, только что не руками. (А может, и руками – Юрка не видел, это было ещё до него.) Григорич, посмотрев на всё это, произнёс свою либимую фразу: «Ё… ные туристы!» и за месяц изготовил с Гришкой две армейские палатки с разделкой под высокую печку,