Пройди тропой любви в предгорье,

      Увидишь красочный пейзаж,

      Потом поднимешься на горы,

      И там увидишь вернисаж:

      Из дальних, ближних гор и впадин,

      И неба ломаный кусок;

      Здесь могут литься звездопады,

      Здесь можно пить любовный сок.

      Вдали увидишь эдельвейс,

      Такой, какой совсем не видел,

      И ты засветишься, ты весь,

      Как тот цветок, и ты, как идол.

      Какая глупость! Ты один!

      И не с кем радостью делиться,

      Ты словно весь из горных льдин!

      Дай кинокамере открыться!

      Любимой с неба принесешь

      И эдельвейс, и вид вершины,

      И даже прошлогодний снег,

      Нетронутый любой машиной.

      Сомы, как бревна, плывут качаясь,

      Их туши всюду видны в воде,

      Над ними в небе белеют чайки,

      И сушит солнце траву везде.

      Подсолнух черный, совсем поспел он,

      Его собратьев стоят поля,

      И помидоров подолы полны,

      Они красивы как никогда.

      Стоит палатка, стоит шалашик,

      Костер пылает на берегу,

      Один купальник, какой там плащик,

      И я себя лишь и берегу.

      Мужчина мощный, весьма спортивный,

      Колдует снова над тем костром,

      И мысли вовсе не позитивны,

      И он как пьяный, в нем будто ром.

      И он сдается, живет соседом,

      Она – в палатке, он – в шалаше,

      Они колдуют лишь над обедом.

      Такой наземный у них фуршет.

      Скульптура над рекой давила мощью,

      Огромной глыбой древнего лица,

      Вдали виднелись трубы, томно, молча,

      А рядом шла фигура молодца.

      Пальто на нем сидело мешковато,

      Растянуто лишь было на плечах,

      Он девушку держал довольно хватко,

      Учил ее быть сдержанней в речах.

      Решал он с ней по физике задачи,

      Вот так спокойно, прямо на ходу,

      Коль не было любовной с ней отдачи,

      Так хоть умом была бы с ним в ряду.

      Он мог поднять ее над всей землею,

      И это было все ж разрешено,

      И не были они одной семьею,

      В задаче у них все уж решено.

      Река текла и медленно, и вольно,

      И так же было вольно на душе…

      Вдруг он сказал: «Ну, знаешь что, довольно,

      Пойдем мы в ЗАГС». И это не клише.

      У озера чернели очи,

      У озера твой взгляд кричал,

      Наверно, дивные здесь ночи,

      Твои глаза таят печаль.

      Под голубым сияньем неба

      Прозрачна черная вода,

      Рябит она, но нежно, плавно,

      Над нею чайка не видна.

      Есть рыбаки, кто ловит рыбку,

      А мы отлавливаем вид,

      Наш