В прицеле «Азов». Катерина Полтавченко
Читать онлайн книгу.
службу на блокпосту.
Что же касается стрелкового вооружения украинских солдат, то здесь дела обстояли не очень радужно. Конечно, не то чтобы упомянутые вояки имели в данный момент один автомат на двоих, но фактически на вооружении «доблестных украинских героев» стояло всё стрелковое оружие, что смогли выгрести со складов длительного хранения, то есть, по сути, музейные экспонаты, которым давно уже следовало бы отправляться на пенсию. И на линии соприкосновения, и в тыловых частях, помимо прочего оружия, доставшегося по наследству от Советского Союза, на вооружении ВСУ до сих пор применялись такие почётные «старички», как, например, пулемёты «максим» образца 1900 года и крупнокалиберный ДШК образца 1937/44 годов. Это, конечно же, не лучшим образом говорит о состоянии дел с вооружением украинской армии.
Всевозможные попытки приблизиться к стандартам НАТО по стрелковому оружию потерпели крах по тривиальной причине – недостатка у Украины «грошей» для столь масштабного перевооружения армии. Не без того, что некоторые украинские чиновники продолжают вещать что-то на эту тему, но всё это продолжает относиться к разряду «хотелок». Правда, справедливости ради надо отметить, что наиболее массовым иностранным оружием, представленным в украинской армии, является автомат «Форт-221», собирающийся на Украине по израильской лицензии, – тот же «Тавор», но только под советский патрон, однако в войсках его можно увидеть разве что на парадах, поскольку количество единиц, находящихся в ВСУ, не превышает несколько сотен.
Но в данном случае украинские солдаты находились отнюдь не на параде, а в чистом поле, на блокпосту, обдуваемом всеми ветрами. И вооружены они были не суперсовременными поставками иностранных партнёров, о которых так много и красиво говорили по телевизору, а обычными «Калашами». Ещё у каждого имелась плохонькая рация, поддерживающая связь со сплошными помехами. Каждый, впрочем, не очень-то и жаждал общаться с высшим военным начальством и в случае чего рассчитывал ссылаться именно на ту самую плохую связь.
И, разумеется, каждый из них от души надеялся, что никаких исключительных ситуаций за время их дежурства не возникнет…
Тяжесть «броника» уже практически не ощущалась, Юля только вспоминала иногда, как в начале службы ей казалось, будто он пригибает её к земле, замедляет движения, делает тяжелее сразу килограмм на сто. Да и то эти воспоминания приходили всё реже. Человек привыкает ко всему – даже к некомфортным условиям и отнюдь не радужной действительности вокруг. А в особых случаях, когда у человека всё в порядке с силой воли, даже воспринимает эту действительность с юмором.
Юля считала, что у неё силы воли нет. Она не умела воспринимать с юмором то, над чем смеяться вовсе не хотелось. Но и ныть не любила – во всяком случае, старалась не ныть. Поэтому всё больше уходила в себя, не любила лишних разговоров – по сути, потихоньку отвыкала от них вообще. Теперь уже даже и не представляла вовсе, о чём ей говорить