Кошачья ведьма. Gotika
Читать онлайн книгу.
а папин пёс – в приюте или и вовсе на улице. Я попросил ее побыть с мамой до моего приезда и сразу купил билет в один конец. Папа всегда говорил, что мне не хватает ответственности – и я постарался поступить ответственно после его кончины, хотя это и нелогично. Что ж, на самом деле я всегда хотел следовать логике – просто у меня не особо это получалось.
Несколько недель после похорон мама молчала и делала то, что я говорил – если говорил. Я напоминал ей о необходимости умываться и чистить зубы. Говорил, что пора спать. Что надо поесть. И, если сейчас она улыбалась и говорила мне, что никакого дома за трансформаторной будкой нет – я радовался её улыбке и вовсе не планировал спорить. Я вообще всегда считал, что важнее мир и покой, а не правота. Да, вот такой уж я беспринципный.
Папа всегда утверждал, что мне не хватает твердости, напористости и энергии отстаивать свои мнения и убеждения. Возможно, поэтому я и дал деру с Западной улицы, едва закончил колледж.
– Все делятся на альф и бет, – вещал папа:
– Альфы решают все. Беты плывут по течению в их кильватере. Определись, кто ты! К умным – или к красивым. Середины нет, сынок. Ведущий или ведомый! Первый или один из многих, таковы законы мира…
Я не спорил. Молчал, кивал. Но я не хотел «определяться». Не хотел «иметь четких планов на будущее», не хотел «двигаться к цели мелкими шажками». Я хотел жить каждый день, как последний – и тут уж вполне преуспел. Возможно, потому что мои родители сами по себе были странными людьми – и я долго тяготился этим.
Мама родила меня в тридцать восемь лет. До меня у нее было две дочери – мои старшие сестры, но обе они умерли от генетического заболевания, не дожив до семилетнего возраста. Сказать, что с меня сдували пылинки – значит ничего не сказать. Меня водили за руку до конца третьего класса, и до того же возраста пытались кормить с ложки (спасибо, что не грудью). Отец, который был старше матери на добрый десяток лет, отчего-то считал, что я непременно должен вырасти вундеркиндом. Меня учили игре на флейте, четырем языкам и живописи. Странно, как я вообще дожил до совершеннолетия и не свихнулся…
Я пришел в школу, не увидев ни одного мультфильма, которые мои сверстники знали наизусть. Я разговаривал языком, которым пишут книги – точнее, писали в незапамятные времена. Сейчас мне двадцать девять, и я до сих пор чувствую себя нелепо в пуховике и шапке, зато умею лихо носить костюм-тройку и плащ со шляпой, словно герой фильмов пятидесятых годов прошлого века. Я знаю кучу бесполезной в кругу сверстников информации – и всегда боюсь ляпнуть лишнего. Однокурсники говорили мне «эй, гугл» – и спрашивали, не аутист ли я.
Я боролся со всем этим, как мог – на моем теле одиннадцать татуировок, я носил ирокез, длинные волосы и даже ходил бритоголовым. Сейчас я выгляжу вполне заурядно – и также себя чувствую. Мне комфортно быть заурядным.
– А знаешь, почему того пса звали «Серебряным»? – неожиданно спросила мама, войдя в мою комнату – как обычно, без стука.
– Я вдруг вспомнила. Аделаида говорила, что он натаскан на вампиров, а они боятся серебра! –