Покаяние. Роман. Александр Иванович Иванченко
Читать онлайн книгу.
это давно замечал, ощущал, что во мне живут, противореча друг другу два «я». Один благородный, как говорится, правильный и степенный, а второй буйный, развратный, противившийся всему благоразумному и праведному, толкающий меня в пропасть. Однажды, я думаю, что это был он, бес, меня опустил на самое дно социальной градации, из прежде успешного и уважаемого интеллигента, инициативного работника и примерного семьянина. Я это разумом осознавал, но противостоять его дьявольской воле в полную силу не смог.
– И вы до сих пор находитесь там, на дне или у края бездонной пропасти?
– К счастью, уже нет. Но для этого мне потребовалось более двадцати пяти лет, а это целая жизнь. Моя мама лучше всех понимала, что со мной происходит. Она была глубоко верующей женщиной и с нетерпением ждала, когда уже наконец построится наша Церковь. И дождалась. Но через полгода, после установки куполов, мама покинула этот, наш, грешный мир. А ещё через два месяца митрополит Ростовский Меркурий совершил освящение церкви во имя праведного Павла Таганрогского. Она этот храм не иначе, чем «наш» не называла. Возможно, потому что ещё до войны и в войну она жила в домике на ул. Садовой, ровно напротив этого славного храма, напротив ворот, хоть ни ворот, ни самого храма тогда, конечно, здесь не было…
Кирилл на время замолчал и невольно обвёл взглядом храм, от ступеней до золочённых куполов, вздохнул, опустил голову и продолжил:
– Я маму часто привозил или приходил с нею ещё к приспособленному для церковных служб молельного дому, в здании бывшего летнего кинотеатра. Это было еще в конце 90-х годов. Она меня всегда тянула в Церковь, но что-то меня отталкивало, не позволяя сделать шаг навстречу просьбе мамы. А однажды пересилил то, что противилось моему желанию и вошёл вместе с мамой внутрь. Трудно описать своё состояние, но мне было некомфортно. Хотелось уйти, но я переборол эту чувство, так как разумом понимал, что нужно сделать то, что советует мать. А мама выполнила привычный обряд, помолилась и приложилась к главной праздничной иконе. Затем обратилась ко мне: «Держи свечи, делай, как я. Поставим «за здравие» вот здесь и потом «за упокой» усопших…». Мамина свеча ярко загоралась и горела красивым симметричным, относительно вертикально установленной свечи, язычком огня. Моя потухла один раз, второй. Я разогрел свою свечу так горящей рядом свечой, что нить моей свечи должна была создать целый факел. Так и получилось. Свеча ярко загорелась, я её установил в подсвечник и собрался отходить, как заметил, что кто-то невидимый сильным дуновением создал поток ветра, хотя в маленьком помещение сквозняка не было. Он пронесся над горящими свечами, и я даже ощутил его на себе, но все свечи продолжали гореть ровными языками, кроме моей свечи. Она не просто погасла, её пламя наклонилось и вытянулось сначала горизонтально тонкой лентой, как мне показалось, что пламя достигнет моих одежд, и только после этого, оторвавшись от фитиля, исчезло. Я понял, что это неспроста и ничего не говоря матери, тихонько