Наэтэ. Роман на грани реальности. Сергей Аданин
Читать онлайн книгу.
с которым «обрушение котировок» было «обрушением» горстки песка с песочной пирамидки в детской песочнице.
«Что ж ты сделала со мной, Наэтэ! – думал он. – Ты сделала со мной то, что Бог сделал с глиной, сотворив из неё Адама и вдохнув в него дыхание своё… Меня не было без тебя, я не помню ничего, что было до тебя, я не хочу знать, что будет без тебя, – слышишь, Наэтэ?..».
…Утром какого-то дня, какого, они не знали – ни часа, ни дня недели, ни даже о месяце уже толком не разумели – ноябрь ещё, или уже декабрь? – он проснулся внутренне готовым. Готовым к тому, что вот, нужно предпринять что-то основательное насчёт денег, и он даже придумал, что, и скажет об этом Наэтэ… И они решат, как быть дальше: куда бежать? Где найти место, в котором они могли бы жить? Жить. Не опасаясь, – жить, чтобы любить друг друга… Он готов был делать всё, что угодно, что давало бы средства к существованию, крышу над головой. Писать заказные статейки? Класть кирпичи? – неважно. Банки грабить они не будут, – придумают что-нибудь поинтереснее… Ему казалось, что вокруг их любви, их «мирка», из самого этого «мирка», всё должно рождаться и фонтанировать, у них будет огромный круг друзей, просто людей, и все будут радоваться тому, что живут, – как они с Наэтэ…
…Наэтэ, полупроснувшись и не открывая глаз, вздохнула сладостно и немного тревожно, и, повернувшись к нему лицом, уткнулась носом в его глаз у переносья и стала дышать – своим носом и его глазом одновременно, потом приоткрыла губы и стала дышать ртом, словно бы дышала лицом Анрэи, и тихонько постанывала в сонной истоме, обняв крепко его спину… Ну, и стал мокрым её носик – от его глаз… Они же у него теперь всегда на мокром месте – из-за неё… Всё так же не открывая век, она стала успокоенно улыбаться – светло-светло, доверчиво, он прямо видел это – внутренним своим зрением…
«Любовь моя, любовь…», – вертелось у него на языке, – прошептать? Но он сдержался, оберегая остатки её сна… Потом она вдруг подняла голову, легко толкнула его рукой в плечо, уложив навзничь, и заняла свою обычную «утреннюю позицию» – легла на него, её лицо – над его, накрыла весь обзор «шалашом», «пледом» своих волос, и, глядя опять в его глаза, улыбаясь, как только что во полусне, сказала:
– Я первая проснулась, а ты – второй, – и засмеялась ласково, и стала целовать его в глаза.., говоря про них:
– Это мои глаза, а не твои, что хочу с ними, то и делаю, захочу – поцелую, захочу – плюну…
Он гладил рукой её голову и говорил:
– Ты моё небо, хочешь – солнцем светишь, хочешь – дождём идёшь…
Она смеялась, и целовала, целовала его лицо, опять ложилась щекой на него – словно бы играла с лицом… Наконец, они встали, сходили под душ поочерёдно (какая всё-таки маленькая ванна у него!) и пошли на кухню – как всегда, она в его рубашке, он – в халате «пижамном», – так они и проходили все дни, как солдаты в форме, которая не меняется