Рассеянный склероз, или Серебряный шар будущего. Рассказы. Амаяк Тер-Абрамянц
Читать онлайн книгу.
и имя напрокат, как те туфли, которые стояли на подоконнике.
Мёртвая точка
Цвинькали у виска часы. Старые отцовские часы «Победа». Крохотные ломтики жизни навсегда отсекали, тоненькие полупрозрачные, как папиросная бумага. Дежурный анестезиолог Романцев пошевелил рукой: секунды стали чуть глуше. Заснуть не давала стоячая мысль о тяжелом черном, как кладбищенское надгробие телефоне. Он недобро поблескивал вороной трубкой в хилом свете луны, проникающем в окно ординаторской. Непредсказуемый, как рок, в любое мгновение взорвется беспощадным оглушительным звоном… Молчит… Молчит, гад… Сколько еще?… Проклятая бессонница! Уж хоть бы зазвонил скорей! Но он затаился, выжидает своего момента, момента неожиданности – вот только забудешь о нем, замечтаешься, расслабишься, начнешь засыпать – тут он и врежет!
«Ну и черт с тобой, – пытался успокоить себя Романцев, закрывая глаза – от судьбы все равно не уйдешь, думай-не думай, хоть бы на полчасика выключиться…»
Но сон не приходил… Вздохнув врач поднял туловище, опустил ноги и оказался сидящим на диване. Поднес кисть к глазам и с трудом различил на белом циферблате стрелки – половина второго. Эти послевоенные бессмертные часы ему отец отдал, когда на вышел пенсию, и нравились они ему больше всяких модных современных, где то черточки вместо цифр, то циферблат прямоугольный да еще не белый, а какой-нибудь коричневый, на котором стрелки еле видны – одним словом со всеми этими модными новшествами, только заставляющими излишне напрягать глаза.
«Ночь, улица, фонарь, аптека… Ночь, телефон, врач… – тупо подумал он, – и так навсегда… до века…» Спать не хотелось, но не хотелось и бодрствовать; не хотелось думать, но не хотелось и не думать, хотелось лишь одного – каким-то образом не быть. Он почувствовал как на него падает черная неизвестность и он летит сквозь нее как тепловоз, рассекая прожектором тьму, выхватывая из нее то кусок незнакомого дома, то крону дерева, то заводскую трубу… И не было в этих образах никакого порядка или значения, а было лишь определенное, сказанное до него «Ночь, улица, фонарь, аптека…»
А вот и фонари: белая серебристая цепочка вдоль дороги. Блок чувствовал скуку более эстетизированно – в те времена и фонари были покрасивше, вроде готических башенок, да еще с какой-нибудь ажурной решеточкой – не то что нынешние мыльные пузыри… Там и ледяная рябь канала была… А здесь лишь темные прямоугольники домов, да бессонный красный глаз на невидимой в ночи заводской трубе, чтоб шальной самолет не врезался…
Неожиданно среди черных городских громад вспыхнул желтый квадратик окошка. Ага, вот еще кто-то не спит… Скорее всего дед какой-нибудь от бессонницей мается или стенокардия защемила. Сейчас протопает на кухню, нальет себе корвалола или примет нитроглицерин и авось без скорой обойдется… Может тоже подойдет к окну и увидит вдалеке окна больничной операционной, светящиеся фиолетовым светом бактерицидных ламп и вздохнет.
«Спокойный ночи,