Смерть речного лоцмана. Ричард Флэнаган
Читать онлайн книгу.
усилий: крылья расправлены и прямы, как стрелы, – лишь слегка подрагивая перьями и телом, птица подправляет угол взлета. Гарри успевает разглядеть, что на левом крыле у нее недостает пары маховых перьев.
Вскоре Гарри понимает, хотя ничего такого не видит, – взор птицы устремлен сверху прямо на него.
Детство Гарри
Видение мое растворяется вместе с орланом в белых облаках. Я всматриваюсь ввысь с таким напряжением, что мир вокруг меня куда-то исчезает, а облака разрастаются до размеров огромного снежного края. Поначалу я не могу взять в толк, где нахожусь, однако скоро понимаю: передо мной лежит дорога из Парадиза в Бьюлу и Нижнюю Бьюлу, обычно длинная, пышно-зеленая, но в эту ночь, снежную ночь в разгар зимы, дорога вся белая и непроезжая. В ту самую ночь, когда родился Гарри Льюис. Из-за бурана не смогли послать за врачом, чтобы тот помог Гарри появиться на свет.
В видении я, словно в поисках прибежища, переношусь из холодного внешнего мира в грубо сколоченный деревянный домик, одиноко ютящийся среди заснеженного буша. Там мать Гарри, Роза, задыхается и кричит в родовых схватках в крохотной кухоньке, самой теплой из трех каморок в ее маленьком доме. В углу кухоньки полыхает камин – там яростно трещит пламя, вздымая в дымоход искры с горящих эвкалиптовых поленьев, сложенных в горку. Ее муж, Бой Льюис, каким его знали до самой смерти, как может, помогает ей родить и, когда она наконец разродилась, кладет ей на грудь два тельца: один младенец, мальчик, мертвый, другой, тоже мальчик, живой. Роза лежит на попоне, на растрескавшемся дощатом полу, слушает, как снаружи, в ветвях громадного царственного эвкалипта воет ветер с дождем и снегом, и ей кажется, что это самый унылый звук на свете.
Мертвого младенца Роза нарекает Альбертом, а живому дает имя Харолд. На следующее утро, рано-рано, еще до того, как недалекие синие горы четко обозначились в холодных отсветах первых солнечных лучей, я вижу, как Бой Льюис закапывает большую плаценту – будто огромную баранью печень, думает он; отступив в сторону ярдов на десять, он хоронит холодное синее тельце своего сына под блестящим лососевокорым царственным эвкалиптом. Засыпает могилку землей и какое-то время стоит рядом – оно и понятно. Потом опускается на колени. Двойню они не ждали. Да и доктор ничего такого не подозревал. Стало быть, думает он, не стоит так уж убиваться. Но у них родилась двойня, и одного младенца больше нет. Бой Льюис, покачиваясь, поднимается на ноги, разворачивается и неспешно возвращается в дом.
С тех пор каждую зиму, невзирая на стужу и снег, на царственном эвкалипте распускался большущий цветок. Со временем дерево стало своего рода местной достопримечательностью. А еще через какое-то время все привыкли к небывалому неурочному цветению эвкалипта и перестали обращать на него внимание, за исключением пасечников, – они даже стали бороться друг с дружкой за право поставить ульи под цветущим Парадизским эвкалиптом, дававшим самый сладкий и сочный мед на свете.
Парадизский