Я села, тряхнула головой, отгоняя эти воспоминания, и вдруг поняла, насколько сильно я хочу снова увидеть Мясника, и больше всего вовсе не затем, чтобы поблагодарить, поговорить, спросить… нет – меня просто жгло изнутри яростное желание увидеть на тех его столах и других участников той «вечеринки на даче друга». Я хмыкнула и вдруг подумала – а почему нет? – я хочу видеть их всех порванных в куски, я хочу видеть их боль, слышать их крики, я хочу, чтобы Мясник растерзал их также, как Пашеньку! И почему нет?!

      Я глубоко вздохнула, ощутив, как сильна, как непомерна во мне жажда этого, во рту тут же набежали слюни, как только я представила: та «операционная», Артемка и Никитос крепко растянутые на столах, и Мясник со скальпелем в руках…

      «Боже, какой мужик!» – пронеслось у меня в голове, когда я вспомнила, как Мясник «сделал» Пашеньку. Я невольно помотала головой, поняв, что восхищаюсь совершенной дикостью… – но ведь эта его такая первобытная, такая безжалостная дикость была обращена не на меня, а на моего обидчика, и она не могла не восхитить, не могла оставить равнодушной… Я вдруг вспомнила его губы… и внутри снова это тянущее чувство. «И, если надо, я буду послушной девочкой! Я буду!» – заключила я, улыбнулась и снова улеглась, уставившись в потолок. Я лежала и представляла, каким Мясник может быть – там, под маской: симпатичный он или нет, какого цвета его волосы, какая у него прическа?.. Так я и лежала, увлеченная этим занятием, пока снова не раздались шаги. Я подскочила к окошку, оно отворилось, пустая посуда быстро исчезла, и появилась новая тарелка, уже с супом, и я поняла, что прошло довольно много времени.

      Мясник уже было собирался закрыть окошко…

      – Спасибо, – торопливо произнесла я, получилось нервно и громко, я посмотрела в окошко на Мясника, на нем все та же маска, он стоял, держа голову полубоком и не глядя на меня. – За этого… Классно ты его! – добавила я, Мясник повернулся, внимательно посмотрел на меня, я улыбнулась и кивнула ему, он кивнул в ответ и закрыл окошко.

      Минут через тридцать он забрал тарелку из-под супа. А я снова расстроилась – почему он все такой же холодный? Может я его обидела? Но чем? А может я не так что-то сказала? Он совсем со мной не разговаривает… Хотя может, он просто немой?.. А мне так хотелось с ним поговорить и… меня просто распирало желание написать ему еще два адреса…