Седьмая чаша гнева. Петр Петрович Котельников
Читать онлайн книгу.
трудно было говорить неподготовленному к специальной беседе. Она здорово разбиралась в Священном Писании, чтобы Его, убежденного атеиста, не раз ставить в глупое положение. Ей было сложно лгать, говоря о ее болезненном процессе, поскольку она прочитала массу литературы о заболеваниях почек, в том числе и последние монографии, посвященные этому. Она встретила Его впервые словами: «Не лгите, доктор! Я знаю, что обречена и даже чудо не спасет меня!»
Он нашел с ней общий язык. Она всегда ждала его прихода. Они говорили о литературе и искусстве, и ни слова о болезни и религии. Но, как-то она встретила его с почти сияющими от радости глазами и сказала:
«Вот доктор Борисов мне обещал удалить пораженную туберкулезом почку! Прекратится интоксикация, и я стану поправляться. Доктор Борисов тогда был заведующим урологическим отделением Орловской областной больницы. Человек он был смелый и решительный, но… лучше бы такой решительности ему поубавить!
Чуда тогда не произошло. Операция прошла «успешно». Почка была удалена. К сожалению, у больной она была единственной…
Он несколько раз приходил на ее могилу Троицкого кладбища. С букетиком цветов. Потом он подолгу засиживался на ярко освещенной электрической лампой центральной аллее кладбища вблизи гробницы генерала Ермолова, покорителя Кавказа. Здесь он много читал, иногда думая о бренности человеческого бытия. Здесь ему никто не мешал. Хулиганов не затащишь в ночное время на кладбище, пусть у входа и освещенное электрическими лампами пространство.
Когда лежишь долго, когда нет возможности читать, остается только вспоминать. Вспоминать о причинах страха. Хотя и думать не о чем – тут на лицо сам дух воспитания…
Он с детства боялся темноты. Страх этот был не объясним, уже потому, что его не пугала темнота улиц, подворотен, старых заброшенных шахт или узких проходов древнегреческих катакомб. Он боялся темноты собственной квартиры. Ничто не могло переломить этого страха. Он отлично спал, один в ночном поле, когда на километр от него не было ни единой человеческой души, спал в шалаше, спал в стогу соломы. Здесь ему было много уютнее, чем дома. Запах скошенных трав, темное небо, усыпанное яркими звездами – что могло быть еще прекраснее! Одиночество он переносил легко, – была бы только книга под руками! Нет, темнота уютной, знакомой до мелочей квартиры, всегда чем-то тревожила его, и он выходил наружу, в ожидании прихода кого-нибудь из родных и близких. Он никому не говорил о своих ночных страхах, из-за боязни насмешек. Промолчал он, никому не рассказывая о том, что когда-то пережил во тьме своей комнаты. Он отчетливо запомнил детали той давней ночи. Ему было 18 лет. До окончания школы оставалось всего два месяца. Он переживал первую юношескую влюбленность, довольствуясь тем, что провел вечер рядом с ней. Пуританское воспитание Его и ее не позволяло им броситься в объятия друг друга, хотя этого требовали тела