Сказания новой Руси. Рассказы, сказки, памфлеты, эссе. Геннадий Мурзин
Читать онлайн книгу.
читать не стал. Зачем? На призыв до селе ему совершенно неизвестного Пушкина ответил делом, то есть принялся душить любые прекрасные порывы, с которыми только встречался.
Так и живет Кулёмин: душит себе и душит много лет. Хорошо ли живет? Распрекрасно. Потому что душитель делом всей жизни занят. Стало быть, востребован во все времена.
Кулёмин не одинок. Вообще говоря, россияне поделены на две равные части – на тех, кто душит, и на тех, кого душат. Иной раз они меняются ролями. Так что все в порядке. И для огорчений нет оснований, ибо паритет всегда предпочтительнее, чем чье-либо превосходство.
Безгрешный чиновник
Семен Тертый – ответственный сотрудник аппарата администрации губернатора. И до того ответственный, что не позволяет себе на службе пить, курить и даже шашни заводить. Тяжко ему, но крепится: мимо проходит, вихляя аппетитным задом, длинноногая и голопупая блондинка – сплевывая, отворачивается. От греха – подальше. И только дома, возле жёнушки чувствует себя расслабленным. Свободным, значит, и чуть менее ответственным. Вот и сегодня. Не успел переступить порог родного очага, как жёнушка, протерев руки:
– Проходи, – говорит, – Сёмушка, – потом целует и помогает раздеться. Тут выбегает из детской Ксюшка. Девочка впервые сходила в детский сад. Девочка вздрагивает и жмется к ногам отца.
– Заболела? – спрашивает Семен Тертый свою любимицу.
– Мне страшно, папуль.
– Где страшно?
Хозяин проходит на кухню и садится. Следом приплелась Ксюшка.
– Там страшно, – девочка неопределенно машет рукой.
– В детском саду, что ли?
– Да, папуль.
– Не выдумывай.
– Папуль, я правду говорю… Дедушка Ленин там… стоит… – дочь поднимает глаза на отца. – Он же умер, правда, пап?
– Да, он умер и давно.
– Но воспитательница говорит, что он вечно живой и очень-очень любит детей… Мне так страшно…
– Почему?
– Если он любит детей, как я люблю пирожное, то он может и меня ведь съесть.
– Успокойся. Завтра зайду и скажу заведующей, чтобы убрала с детских глаз это древнее чучело.
Дочь уходит.
– Ну, Сёмушка, обедать будешь? – интересуется жена, гремя посудой.
– Какой еще обед? Днем обедают. А сейчас… Тащи бутылку.
Жена приносит, ставит на стол початую бутылку вина.
– Ты чего? Тут же – язычок смочить, – сердится Семен Тертый. – Давай непочатую… И не с этой мочой…
Жена исправляет ошибку. Семен Тертый наполняет до краев граненый стакан, одним махом опрокидывает.
– Ах, хороша! – восклицает он.
Жена вновь к нему подступает.
– У меня, милый, борщ вкусненький приготовлен. Может, борщецом закусишь?
Муж отрицательно мотает головой. Он вновь наливает и также махом опрокидывает.
– Я тебе, любимый, котлеточки пожарила. Может…
– Спятила!?