Лиса занесена в Красную книгу. Валерий Вычуб
Читать онлайн книгу.
тебе приносить. Никто не будет знать. Никто не догадается. Некоторые удивятся. Но здесь. Но в лесополосе. Но будут появляться свежие цветы. Свежие трупы я запланировал на следующую осень. У нас плановая экономика. У нас передовые методы. Я поделюсь. Вы содрогнетесь, но я поделюсь. Планета узнает своего героя. Для меня и планеты мало. Если вам ещё мало, я вам добавлю. А потом расчленю. Хорошо замоченные в хорошем сортире, вы будете украшать дизайн, ландшафт, интерьер и, кстати, какой у вас экстерьер? Я работаю только с элитным материалом. Ты, элитная моя, иди сюда, чувствуй, что тебе уже хорошо, что ты уже там. И то, что ты ещё здесь, я исправлю так, что даже не почувствуешь. Чувствуй лапа, где моя лапа. Моя лапа на пульсе времени, начался отсчет времени, подсчет ваших голосов, материализация ваших желаний, эксгумация ваших останков.
Останемся друзьями. Я напишу тебе по электронной почте, я прилечу к тебе ближайшей электричкой. И под крылом у тебя будет петь, клубиться, непременно сиреневым, зелёным. И черный Мерседес, черный черный Мерседес увезет тебя в тундру, в ямало-ненецкую тундру. Я сяду тебе ночью на постель, я не буду давать тебе покоя. Всю ночь. Здравствуй, моя Мурка. Все мы вышли, все мы идем, все мы придем. И там, куда мы придем, нас уже ждут. Хорошие статьи, хороший адвокат. Отличные условия содержания. Наша система – самая гуманная в мире. Других то не знаем и знать не хотим и жить не сумеем. В другой то системе. Без нашей-то Мурки.
Так о чем мы бишь с тобой, Лиза? Как ты дошла, Лиза, до жизни такой?!!! Я ведь помню тебя другой. Я ведь помню тебя гордой. Где твоя гордость?!!! Не заглядывай ко мне в карман, не дам. Твоя гордость в другом кармане. Вышли мы все из Гоголевской шинели. Идем, видим, никто уже шинель не носит, все в куртках, некоторые в плавках. Да, некоторые и без плавок. Но зачем поглядывать. Чего там не видела, ты уже с тринадцати видела такое, чего я и в 70 не увижу. Немало испытала ты, Лиза, на своем трудовом пути. В час, когда надлежало погибнуть непорочности, ухала сова, рыдала волна, та самая, опять приперла, хочет таблеток. Но ты сказала, чего я мальчик там не видела. И он плакал, он понял, с его тачкой к такой телке не будет ему дороги. Все пути отрезаны. Мафия приняла его как родного. Он научился: Стрелять. Убивать. Убил в себе самое святое. Тебя, Лиза, не сумел убить. Ты, сука, снилась ему по ночам, как раз в рабочее время. Мафия исторгла его из своих рядов, как чуждый элемент. Он опустился, баллотировался в Госдуму, дважды в него стреляли, трижды клиническая смерть. Ни разу ты не пришла к нему в больницу, ни разу не принесла, хоть бы ампулку цианистого калия. Из твоих рук он бы принял. Принимаю тебя, Елизавета, сказал бы и приветствовал бы звоном щитовидной железы, тоже удалили. Дряхлой развалиной вышел он на волю. Она ездила где-то, с кем-то, у кого-то опять разбивала что-то, не то крепкую семью, не то инсульт с параличом. Всё кончилось, все инсульты, все рассветы, все наши песни спеты.
И луна ярко светит.
Не для меня.
И шумит волна.
Не для тебя.
И цунами гонится за нами, лучшее японское цунами, подождем его, на берег сядем. И обсудим жизненные планы. Ты умеешь плавать, я умею плавать. На такой волне