Лучше не бывает. Айрис Мердок
Читать онлайн книгу.
сказал Вилли. – Садись. Хочешь чего-нибудь? Чаю?
Вилли, прихрамывая, вышел в маленькую кухню, откуда донеслось шипение и потом урчание масляной плитки. В главной комнате коттеджа царили книги – некоторые стояли на полках, другие лежали еще в ящиках. Кейт, не признававшая существования без обширной личной территории, заполненной значимыми предметами, постоянно жаловалась, что Вилли так и не распаковал свои вещи. Она прощала ему то, что, когда она предлагала помочь распаковаться, по его телу проходила легкая дрожь.
Большой стол был завален текстами и записными книжками. Здесь, по крайней мере, было важное для хозяина место. Дьюкейн притронулся к открытым страницам, делая вид, что заглядывает в них. Он чувствовал легкое смущение, как всегда в присутствии Вилли.
– Ну, как движется, Вилли?
– Что движется?
– Ну, жизнь, работа.
Вилли, вернувшись в комнату, оперся о спинку стула, рассматривая гостя с любопытствующей отстраненностью. Вилли был небольшого роста, с тонкими чертами лица, с длинным, узким, извилистым ртом, который всегда казался влажным и дрожащим. На голове – большая копна длинных седых волос, темная, слегка блестящая и маслянистая кожа, сардонические узкие карие глаза. Коричневая бархатная родинка на щеке придавала ему забавную пикантность.
– День дню передает речь, и ночь ночи открывает знание.
Дьюкейн ободряюще улыбнулся:
– Славно!
– Славно? Извините меня, я принесу чай.
Он вернулся с чайным подносом. Дьюкейн взял чашку и стал бродить с ней по комнате. Вилли с большим стаканом молока опять уселся в кресло.
– В этом я тебе завидую, – сказал Дьюкейн. Он указал на стол.
– Неправда.
И действительно, он не завидовал. Всегда, когда они встречались после перерыва, какое-то время, продолжительное или не очень, Дьюкейн смущался, льстил. Он теперь покровительствовал Вилли, и они оба знали об этом. Этот барьер, воздвигнутый между ними спонтанной, как будто бы автоматической лестью и покровительством, Вилли мог бы легко разрушить своей прямотой, если бы у него хватило на это энергии. Иногда она была у него. А иногда нет, и тогда он апатично сидел, пока Дьюкейн боролся с неловкостью, порождаемой их встречей. Дьюкейн и сам мог бы победить эту автоматическую фальшь, но это требовало не только времени, но и определенной серьезности и внимания. С Вилли всегда было трудно.
– Есть такие вещи, которым я завидую, – сказал Дьюкейн. – Возможно, я хотел бы быть поэтом.
– Сомневаюсь, что ты когда-нибудь этого хотел, – сказал Вилли. Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Видимо, сегодня он был не в духе.
– Жить стихами, что может быть лучше, – сказал Дьюкейн. – Увы, я пробавляюсь совсем другим.
Он прочел наугад строки из открытой книги:
Quare, dum licet, inter nos laetemut amantes:
Non satis est ullo tempore longus amor[4].
При этих словах Проперция он ясно увидел Кейт, будто она стояла перед ним сейчас, особенно при слове «amor», которое звучало гораздо сильнее мелодичного итальянского «amore». Он увидел