Поставив аккумулятор в траву, Родион вытер пот и, глянув на возившуюся во дворе у рукомойника супругу, озадаченно вытаращил глаза:

      – Ты что это делаешь, милая?

      – Кинжалец мою, – повернув голову, мягко улыбнулась Хильда. – А тебя я давно заметила – не умеешь ты неслышно ходить.

      – Постой, какой еще кинжалец? – уже предчувствуя что-то недоброе, нервно спросил молодой человек. – И… и почему ты вообще – голая? Ну, нагая почему?

      – Так платье-то разорвали, – резонно пояснила супруга. – А старую одежку я выкинула – вот и нечего одеть. Да и некогда – кровь застынет, потом не отмоешь.

      Рад покусал губу:

      – Господи… Какая еще кровь?

      Не торопясь вымыв нож – увесистую, с наборной зэковской ручкой финку, Хильда провела муженька, показала – откуда взялась кровь.

      Тот, как стоял у порога, так и сел, только что не в кровавую лужу. Присвистнул:

      – Ну, и дела, однако. Откуда здесь эти паразиты взялись-то?

      Нагая красавица повела плечом:

      – А я почем знаю – откуда? Это ж не мой край. Ворвались в дом, снасильничать хотели… думали – боги им помогут. Не помогли.

      – Я вижу, что не помогли, – глядя на два аккуратно уложенных в рядок трупа, задумчиво протянул князь.

      Прямо там, на пороге, и посидел, подумал, а потом махнул рукой:

      – А и черт с ними, все равно уходить.

      – Уходить? – Хильда окатила муженька сверкающей бирюзовой волной удивленного взгляда. – Куда?

      – Домой, люба. Людям там плохо – гибнут. На нас с тобой вся надежа осталась.

      Девушка накрутила на палец длинный, сверкнувший белым золотом, локон и, опустив глаза, справилась:

      – Это тебе Влекумер-навий сказал?

      – Он, – не стал таиться Рад.

      – Он и мне снова снился. Говорил, мол, гунны черную смерть принесли, Аттилой-рэксом насланную. Мстит рэкс за корону… причем ведь не за свою, за чужую. Бургундский венец этому гуннскому проходимцу не должен был принадлежать!

      – Однако мертвец его обратно получить хочет.

      – Хочет – вернем, – неожиданно согласилась Хильда. – В венце том никакой силы давно уже не осталось. Влекумер, хоть и гнусен, но сейчас говорит правду – я это чувствую, сердцем чую.

      Радомир живо вскочил на ноги:

      – Тогда одевайся скорей… Старая-то наша одежка где? Ну, та, в которой мы… Тоже выкинула?

      – Не. Постирала – в амбаре висит.

      – В каком еще амбаре? А, в гараже… Ладно, – молодой человек посмотрел на трупы. – Оставлять их тут нельзя, да и кровь замыть