Элиан удивил меня – он был в состоянии встать, и он встал. Тем временем Грего неожиданно подал пример, повернув рукоятку. Длинный винт начал опускать деревянный поршень пресса. Я взялась за вторую рукоятку, и вскоре небольшое помещение наполнили приветливые щелчки и скрип.

      Элиан стоял в недоумении:

      – Да Ся, о чем она?

      Зи покачала головой, чуть ли не с нежностью, словно глядя на детскую шалость:

      – Аббат спросил, сможем ли мы оказывать на тебя уравновешивающее действие. И я – вернее, Грета и я, – мы сказали, что да.

      – А если не сможете?

      Мы все молча на него посмотрели. Ну уж это-то не так сложно сообразить.

      Но Элиан, кажется, и не пытался. Он смотрел на меня, ничего не понимая. Очевидно, Гвиневре придется растолковывать Спартаку все буквально.

      – Тогда нас накажут всех вместе, – пояснила я. – Нас и так уже наказали. И накажут еще.

      – Но это же… Я не… Это несправедливо!

      – Это обитель, – сказала Зи.

      И в этом суть.

      Глава 7. Чуточку безобразий

      Элиан проявлял мазохизм и упрямство, пока речь шла только о нем одном, но успокоился, осознав, что судьба остальных тесно связана с его судьбой. В саду, в трапезной – везде, где мы были на виду у младших детей, – он стал дурачиться меньше.

      Или, по крайней мере, некоторое время сдерживал свою дурашливость. Как любая природная сила, она искала другие каналы выхода. В классе Элиан был безнадежен, и порой дело заканчивалось тем, что он неподвижно валялся на полу, что несколько сбивало разговор о, скажем, водоносных горизонтах.

      Например, однажды мы заспорили, почему дети в обителях говорят по-английски – Тэнди решила, что это будет на сегодня тема ее недовольства культурным неравенством. Да Ся процитировала Изречения: «Фигово. Надо, чтоб они на чем-то одном говорили».

      – Он не бог, – ответила тогда Тэнди. – Талис – не бог, а Изречения – не святое писание.

      – Но близко к тому, – медоточиво улыбнулась ей Да Ся.

      Тут перебранка стала уже общей. Грего (балтийский дворянин, на которого давил груз русского имени) принял сторону малых языков, Тэнди говорила о культурных приоритетах, а Хан (который вообще упустил суть спора) начал излагать простейшие признаки, по которым можно опознать бога.

      – Как я это вижу, – Элиан расплылся в улыбке, с которой он обычно ожидал возможного разряда, – тот, кого можно вырубить приличной электромагнитной бомбой, – не бог.

      Удар по нервной системе сшиб его со стула.

      Элиан появился в моей жизни, как некогда появлялись на средневековых небесах кометы, как сейчас появлялись из-за горизонта Лебединые Всадники, отражая крыльями свет. Он пришел как знамение судьбы. Но когда он катался по полу класса, одновременно хватая ртом воздух и хохоча, ничего зловещего в нем не было. Глупость – да. Безумие – возможно. Но слишком много человеческого, чтобы свести к символу.

      Как бы то ни было, он разбирался в