Любовь и корона. Евгений Карнович
Читать онлайн книгу.
медными пуговицами и красный суконный камзол. Наряд этот, вздетый на поручика, дополнялся красными суконными панталонами, белым галстухом и высокими сапогами с раструбами или, при большом параде, башмаками с огромными медными пряжками при белых чулках. Время теперь было смутное, не ровен был каждый час; офицера могло потребовать начальство во всякую минуту, и потому предусмотрительный поручик держал наготове весь свой убор, чтобы явиться на полковой двор тотчас же при первом ударе тревоги.
Омеблировка у поручика была весьма незатейлива: в комнате стояло несколько простых, окрашенных красною краскою кресел, обитых черною кожею, такое же жесткое канапе и постель, сооруженная из наследственных перин и подушек, устроенная на козлах из простого белого дерева. Не более как несколько дней тому назад на этом ложе поручик спал богатырским сном, возвращаясь с утомивших его экзерциций, обходов и караулов. Но теперь, говоря поэтически, сон не смыкал его вежд; всю ночь напролет беспокойно ворочался он с боку на бок, потому что раздражающие и тревожные мысли не давали ему покоя: он постоянно обдумывал опасное дело, за которое готов был сложить на плахе свою голову. Убранство комнаты дополняли: огромный, обитый железом сундук с разным скарбом и два стола. На одном из них была приготовлена неприхотливая закуска, преимущественно из деревенских запасов, присланных поручику его заботливыми родителями, а у другого стола, облокотившись на него, сидел в ожидании гостей хозяин, призадумавшись и посасывая кнастер из коротенькой голландской трубки. Большая комната слабо освещалась одною порядочно нагоревшею сальною свечою.
Сильный стук железным кольцом у входной с улицы двери вывел поручика из задумчивости, он встрепенулся, а слуга его опрометью бросился из соседней комнаты, чтобы отворить дверь. Вслед за тем показался на пороге занесенный снегом Камынин. Вскоре после него в таком же виде пришли один за другим и другие гости Ханыкова: поручик Преображенского полка Петр Аргамаков и два сержанта того же полка – Алфимов и Акинфиев. Прежде всего хозяин предложил гостям подкрепиться выпивкой и «ужиною», то есть вечернею закуской, и после непродолжительного каляканья о тягостях военной службы, о притеснениях и несправедливостях, испытываемых русскими со стороны командиров-немцев, между собеседниками завязался разговор политического свойства[11].
– Для чего так министры сделали, что управление всероссийской империи, мимо его императорского величества родителей, поручили его высочеству герцогу курляндскому? – заговорил хозяин дома. – Что мы сделали? – Допустили государева отца и мать отставить; они – надеюсь – на нас плачутся. Отдали все государство какому человеку? Регенту. Что он за человек?.. Лучше бы до возрасту государева управлять государством отцу государеву или матери.
– Вестимо, что это справедливее было бы, – заметил сержант Алфимов.
– Какие вы унтер-офицеры, что солдатам об этом не говорите, –
Разговор этот основан, с удержанием почти всех подлинных выражений, на следственном деле, производившемся о действующих здесь лицах.