Invider. Печати 3 и 4. Иван Будист
Читать онлайн книгу.
неблагодарная сволочь, ничего тебе не рассказываю. Но я уверена, что не могу, не должна. И Друзь твоя… Грузь, тоже всего сказать не могла, уверена, причина у нас одна. Но я тебе обещаю, Рус, когда всё это закончится, я тебе всё расскажу. Честно-честно. Слышишь? Рус?
Полина приподнялась на локте, взглянула на Руслана. Он крепко спал.
«Ну, ладно, – подумала Полина, – отдыхай. Надо бы и мне поспать».
Однако то ли сказалось то, что Полина дремала всё утро в машине, то ли возбуждение было сильнее, но сон не шёл. Она прислушивалась к возне «грибных эльфов», пыталась поймать обрывки их разговоров. А они ведь о чём-то шушукались, специально понижая голоса. Затем наступила тишина. Длилась она недолго, как вдруг Полина услышала, что к их палатке кто-то направился быстрым, решительным шагом. Подошёл. Взял за язычок молнии. Расстегнул.
В палатку всунулось бородатое лицо Морфиуса:
– Полина, выходи. Тимьян ждёт тебя. Он должен сказать тебе нечто очень важное.
Подготовка к инициации
«Вот оно! На этот раз – точно оно!»
Полина без колебаний покинула палатку. Она подошла костру, где всё так же безмятежно сидел Тимьян и смотрел в огонь. Морфиус стоял рядом, сосредоточенно о чём-то думал. Полина прошла мимо него, села на бревно напротив Тимьяна. Она решила дождаться, что скажет ей этот белокурый обитатель лесов. А пока Полина внимательно наблюдает за Тимьяном, стоит ознакомиться с ещё одним крайне интересным эпизодом, произошедшим этим же днём в Москве.
Двое сидели на скамейке в тени высокого дерева. Двое. Первый – седовласый старик с пронзительно голубыми глазами и забинтованной под рубахой грудью. Вторая – женщина лет сорока, выглядевшая гораздо старше из-за сильного истощения. Оба они чувствовали себя не в лучшей физической форме, притом прекрасно понимали, что их внутренние силы огромны и почти равны. По крайней мере, здесь и сейчас. Окружающие прохожие, сами того не понимая, ощущали незримую мощь, исходящую от этой пары. Они кидали на неё короткие взгляды, прерывали свои разговоры и шли с непонятным чувством растерянности и беззащитности. Как будто им виделся тот самый страшный сон, в котором они, снова юные, сдавали ненавистные выпускные экзамены, с треском их проваливая. Но сила, растекающаяся от старика и дамы, вовсе не была злой. Скорее, она была умеренно равнодушной, выжидающей…
Митрич жевал длинную травинку ежи, непонятно откуда взявшуюся в центре Москвы. Он переваривал только что услышанное. И, надо признаться, тут было над чем поразмыслить.
Если бы всё это услышал человек эмоциональный, да к тому же, воспитанный на телевизоре, доверчивый, он бы принялся охать и ахать, активно жестикулировать, строить невероятного рода выводы. Если же слушатель оказался бы сухим материалистом, выдержанным в строго очерченных ещё советской школой рамках, он, скорее всего, поводил бы для Лолы пальцем у своего виска, да пошёл прочь. Ну, а если бы