– И вот так вы попали к ним?

      – Нет, так я к ним еще не попал, до попадания еще много чего было… не сразу я к ним пришел, не сразу…

      3

      – Ну и что это такое?

      Человек с лицом голодного хищника тычет пальцем в моё интервью.

      – Что это за хрень, я спрашиваю?

      Нет, не так я представлял себе начало нашей истории, не так. Виделось другое что-то, погоня какая-нибудь, с перестрелками, с беганиями по крышам, с падением с головокружительной высоты, с… не знаю еще, с чем.

      – А здесь все вот так, обыденно, тащусь к редактору со своим интервью, а он рвет и мечет, готов разнести меня в пух и прах…

      – А… что такое?

      – Слушайте, Вадим, вы меня совсем за идиота-то не держите… ну не попали вы к Амадеусу этому, ну и ладно, я же все понимаю, и у журналистов промахи случаются… Ну так врать-то зачем?

      – К-кому врать?

      – Мне, кому. Расписали тут… на миллион страниц… А побольше-то ещё написать не могли?

      – Да я вообще хотел на книгу целую наскрести…

      – Оно и видно, что как врать начнете, так и не остановитесь.

      Вспыхиваю.

      – Да не врал я!

      – Ага, врите больше, не врал он… значит, в Кёльн ездили?

      – Ездил, могу билеты показать…

      – И с Амадеусом виделись?

      – Виделся, могу…

      – Ой, молодец какой… и он вам всё это рассказал?

      – Рассказал. Вот… запись диктофонная…

      – Ой, молодец, смонтировали…

      – Да не монтировал я, я же…

      – Ах, не монтировали? А как вы тогда вот это вот объясните, а?

      Редактор мечется по комнате, вынимает с полок книги, книги, книги, надо же, он их все наперечет знает, я думал так, для красоты стоят…

      Смотрю на книги. Листаю.

      Что-то обрывается внутри.

      – Это всё… биографии его?

      – Ну а то.

      – И…

      – Вот и И. Вы бы не поленились, почитали бы, что другие-то про Амадеуса писали, а то умный такой, напридумывали…

      – Да ничего я не придумывал!

      – Ах, не придумывали? Вот и не поленитесь, посмотрите, что вы пишете, а что люди пишут…

      4

      Я её ненавидел.

      Собственно, чего ради я её ненавидел, кто я такой, чтобы её ненавидеть, кто я такой, чтобы она вообще замечала меня.

      Она.

      Кто она.

      Я даже не знал её имени.

      Я даже не знал, есть у неё какое-то имя или нет. Наверное, все-таки было, были же у них какие-то имена.

      У них.

      У кого, у них.

      Что мы вообще знали про них.

      Специально не ставлю знаки вопроса там, где они должны стоять. Ненавижу знаки вопроса, ненавижу не знаю с каких пор, да с каких, с тех самых, когда забрасывал их вопросами, этих, которые в висячих домах, спрашивал, да как, да что, да почему, они смотрели на меня – презрительно, холодно, объясняли со снисхождением, мол, что ты вообще понимаешь…

      Она