Тайна львовских подземелий. Александр Косарев
Читать онлайн книгу.
время лежали в сухом песчаном слое, а другие приходилось извлекать из топких болот. Какие-то боеприпасы были готовы к немедленному применению и представляли реальную опасность, другие же были абсолютно безопасны, несмотря на их, иной раз совершенно печальное физическое состояние. Да, бьюсь об заклад, что вы подумали, будто хранившиеся в песке взрывоопасные предметы и сохранились лучше прочих. Ничего подобного! Как раз из самых отвратительных и труднопроходимых болот мы и извлекали самые хорошо сохранившиеся боеприпасы. Парадокс, скажите вы? А вот и нет! В песчаном слое ведь что происходило за последние полстолетия? Лежит там, допустим, неразорвавшийся боеприпас на глубине обычно одного – полутора метров. Пройдёт сверху дождик, накопится в песке водичка. Омоет она сверху корпус снаряда и уйдёт, как ей и положено вниз. Воздух вновь просочится между песчинками и постепенно корпус начинает ржаветь, несмотря на краску и смазку.
Летом эта церемония происходит почаще, зимой соответственно пореже. Но и зимой тоже свои сложности случаются. Теплоёмкость песка и снаряда разная, теплопроводность тоже. Получается очень интересный эффект, который мы между собой назвали «вымораживанием». При нём, во время оттепелей под снарядом образуется тонкая ледяная корочка, которая пусть и медленно, но верно начинает выдавливать его из глубины к поверхности. А при этом, что, думаете, происходит? Правильно, слабенькая поверхностная ржавчина начинает сдираться о песчинки и камешки и скорость ржавления ускоряется многократно. Но корпус-то снаряда нас никогда не интересовал, не в скупку же его тащить! Нас интересовал в первую очередь взрыватель. Если взрыватель на месте, то нам сигнал очевидный – эта военная болванка смертельно опасна. Тут для меня самое «интересное» начинается! И для других конечно, издалека за этим наблюдающих. Наверное, даже пари заключают, насчёт моей удачливости!
Но мне не до глупых пари. Наступает самый пиковый момент во все операции, но это и есть мой коронный номер. Все отходят подальше, а в яму спускаюсь только я, я один. На ногах легчайшие тапочки, штанишки спортивные, на резинке еле держатся, маечка драненькая. Никакого металла на мне нет, Боже упаси! Только скальпель из чёрного, железной крепости дерева, да спринцовка резиновая с водой. Вот и весь мой, на этот момент, инструментарий. Прежде всего, когда оказываюсь рядом с очередным объектом, я обычно кладу на него ладонь левой руки и стараюсь установить с ним какую-то незримую связь. Ведь это не просто ржавая болванка передо мной лежит, нет. Это и кормилец мой, но одновременно и смерть моя беспощадная. Вот она свернулась в плотный грязно-коричневый клубок и ждёт.
Чего ждёт, спросите? Отвечу. Ошибки она моей ждёт, оплошности самой невинной. Снаряд, или мина старая, это как матёрый сторожевой пёс. Он бы и рад облизать гладящую его руку, но инстинкт заставляет его только хрипло лаять на всех без разбора! Причём, что