– Эй, Макс, подожди! – я отыскал рослую худощавую фигуру возле выхода из главного корпуса института, – разговор есть!

      Он обернулся и удивленно вскинул брови, завидев меня.

      – Привет, Олег. Что стряслось?

      – Когда у вас следующий пикет? И где?

      – А-а-а, – понимающе кивнул он после недолгого раздумья, – отфутболили?

      – Угу.

      – Как я тебе и говорил. Насколько больно?

      – «Юраско» – угрюмо буркнул я.

      – О-о-о! – Макс прищелкнул языком, – высоко же тебе было падать! И теперь ты передумал?

      – После такого пинка мне не терпится сказать им пару ласковых в ответ. Могу даже подержать транспарант… или что-нибудь потяжелее.

      – Понятно, – он оценивающе окинул меня взглядом, – завтра, в шесть вечера, около салона «Открытое небо» на Бастрыкинской.

      – Я приду, – то не было решением разума, принятым после тщательного взвешивания всех за и против и оценки возможных последствий. То был мятеж, эмоциональный протест, способ дать выход пару, накопившемуся у меня внутри.

      Макс и его соратники уже давно отравляли жизнь психокорректорским салонам, хотя позже я выяснил, что они досаждали не только им – за определенную мзду было возможно устроить неприятности кому угодно. Разбитые витрины и распуганные клиенты всегда были в цене. Возможно, они действовали по заказу и указке конкурентов, желавших поправить свои дела за счет ухудшения положения других, не знаю. В любом случае, добровольцы, согласные принять участие в их акциях, да еще за бесплатно, только приветствовались.

      Поскольку я никогда не делал тайны из своего отношения к Психокоррекции, то очень скоро оказался в «картотеке» Макса как потенциальный волонтер. Он уже пару раз подъезжал ко мне с предложениями, но до сих пор я предпочитал ненавидеть психосалоны заочно. Однако теперь моему терпению пришел конец.

      Да, их пикеты почти всегда заканчивались битьем витрин и стычками с полицией, но, похоже, именно это мне сейчас и требовалось…