По просьбе Бажана группа во главе с Ореховым выбрала для передачи шифрограммы место в пятнадцати километрах от базы, где находились оба отряда.

      – Береженого Бог бережет, – рассуждал Илья Карпович Бажан. – Чем дальше от отряда, тем безопаснее.

      – Для кого? – вступил было с ним в спор старший лейтенант Кондратьев. – Для вас, конечно. А группа из шести человек двое суток в отрыве от основных сил находиться будет.

      – Пятнадцать верст туда, пятнадцать – обратно. За день обернутся.

      – На войне по прямой не ходят, – огрызнулся Федор Кондратьев. – Осторожный ты, Илья, дальше некуда.

      – Поэтому и отряд сохранил. Ну, если пятеро сопровождающих для радистки мало, можно еще двоих-троих ребят добавить.

      – Ничего добавлять не надо, – возразил Журавлев. – Это уже толпа получится.

      Хоть старшим в группе считался Костя Орехов, но путь выбирал командир разведки Аркадий Снитко. Шли ускоренным шагом, обходя дороги и открытые поля. Километра через три Орехов забрал у Дины рацию.

      Слишком тяжелый груз для девушки, шагавшей в кирзовых сапогах, с пистолетом «ТТ» на поясе, гранатой «Ф-1», фляжкой с водой и скатанной плащ-палаткой на случай дождя.

      В сотне метров впереди шел семнадцатилетний проводник-разведчик Саня Гречихин, хорошо знавший лес. Иногда он останавливался, рассматривал чьи-то следы, подзывал Снитко, своего командира, и они коротко совещались. Группа ждала. Орехов, не выдержав, высказал Аркадию:

      – Чего туда-сюда бегаешь? Впереди идти боишься?

      – Группу я веду. Мне виднее, кому впереди, а кому позади шагать.

      Аркадий Снитко, красноармеец одного из стрелковых полков, попал в окружение в сентябре сорок первого года и, не надеясь прорваться через линию фронта, остался в одной из деревень.

      Зиму прожил спокойно в примаках у одинокой солдатки. Война, отступление, трупы на дорогах, гибель почти всей его роты ушли куда-то далеко. Под Москвой фрицев крепко поколотили. Появились листовки, что Красная Армия успешно наступает и к концу сорок второго года с фашистами будет покончено.

      Однако наступление к весне выдохлось, а к Снитко приехал начальник волостной полиции Шамраев. Широченный в плечах, рослый, он был из местных. В двадцать девятом году его раскулачили, и он долго пропадал где-то в сибирских краях.

      Оглядел опрятную горницу, потолстевшего от сытой жизни Аркадия Снитко и хрипло проговорил застуженным на лесоповале голосом:

      – Хорошо устроился. А ведь тебя по закону как сержанта Красной Армии в лагерь положено отправить. Или надеешься, что ваши вернутся?

      Предложил пойти на службу в полицию. Даже не предложил, а скорее приказал:

      – Выбора у тебя нет. Либо к нам, либо в лагерь.

      Солдатка ситуацию временно уладила. Аркадий, мол, от раны еще не отошел. Что-то сунула полицаям.

      – Долго